Джонатан работает на кондитерской фабрике в отделе упаковки. Уже в течение пяти лет он создаёт дизайн обвёрток конфет, вафель, шоколадок и прочего сладкого. Джонатан любит слушать в туалете музыкальный радиоканал. Часто он сидит там, уже справив нужду, и ждёт - по полчаса и больше. Потная задница отлипает от сидушки с хорошим настроением, раскрасневшаяся и тёпленькая, когда заканчивается понравившийся зажигательный трек; если ничего подобного не звучит, то она сползает в синюшной меланхолии. Непонятно, что это – идиотизм или меломанство. Сейчас звучала реклама. Работы на эту неделю было немного, поэтому можно было посидеть подольше.

Короткий рост, опухлость всего тела, болезненная розовость щёк, липкие капельки пота на лбу, мешковатая одежда. Среди рыхлой рельефной массы тела Джонатана вился чёрной жилкой провод наушников: начинаясь в массивном плеере, он после пары изгибов взбирался по брюху, обтянутому шерстяным свитером, чтобы вползти в голову – в два неаккуратных уха, похожих на скомканные фантики от конфет.

Он любил во время своих долгих сеансов трусить правой ногой и мотать головой, закрыв глаза. Если бы кто-то увидел Джонатана в такой момент, то сказал, что это телёнок заигрывающий с коровой: поднимает копытом пыль и отказывается предложенного соска, думая, что в другом прячется молочный коктейль с фруктами или, на худой конец, сливки. В самые искренние моменты, поражавшие его великолепным вокалом и музыкой, он рвал в клочки туалетную бумагу и оргастически разбрасывал её в плотной, тугой атмосфере кабинки, не задумываясь о будущем уборщицы.

Песня, начавшаяся после рекламы, ничем особым не выделялась. Очередная обезьяноподобная негритоска с грудями каждая размером с его задницу, пытливо выглядывавшими из декольте вечернего платья, как он её себе представил, выла про высшее чувство на высоких нотах. У него даже немного покрепчал член.

Вдруг наверху что-то громко звякнуло. Он резко скользнул по гладкой двери кабинки взглядом, вверх, - и выдернул затычки из скомканных ушей, оставив руки на всякий случай у головы – как будто приготовился к удару. Там, уцепившись в пластик коготками, сидела странная белая птица, похожая на тех, что он видел по Бибиси в передаче о чайках. Она метала чёрные икринки глаз прямо в испуганное лицо Джонатана.

Её крылья напряглись, поднялись, словно плечи человека, которым овладела агрессия, и который хочет её конструктивно реализовать. Сидяший на унитазе смог лишь зажмуриться. Холодок от потока воздуха, гонимого крыльями, и ошеломляющий удар птичьей туши о его лицо… Когти впились в красный бугорчатый нос и щёку, клюв стал короткими сильными рывками вбивать удары-гвозди в прикрытые веками глаза.

Джонатан, опомнившийся после нескольких секунд шока, закричал звучно и испуганно, как тот же телёнок, - будто получивший палкой по роже, и одновременно ухватил чайку неумелыми потными руками. Ладони сдавили птицу со всей возможной силой: извлёкся хруст и хриплый крик. Джонатан застыл, смотря полуслепыми от крови глазами на теперь бесформенный комок перьев, трепещущий в издыхании.

Трясущаяся, неслушающаяся рука открыла шпингалет, и он буквально вывалился из кабинки на кафельный пол туалета, стреноженный спущёнными штанами. Стал на четвереньки и начал глубоко дышать, пытаясь осознать происшедшее. Это было похоже на ужасный сон, каких он не видел с нежно-телячьего детства.

К нему кто-то подошёл. Непонятно было, откуда в этой тягучей дрёмной дымке, заволокшей реальность, возник очередной персонаж на сцене с разворачивающейся драмой его жизни. Незнакомец плотно, с размахом пнул увольня ногой под печень. Боль из района живота стрельнула в висок и разлилась кипящим оловом, проникнув в самые дальние концы организма. Упавший на другой бок смог разглядеть через пелену слёз и крови того, кто доставил ему это нестерпимое мучение.

Правильный нос, лучащиеся глаза, тонкие губы, незнавшие парикмахера волосы, притянутые к голове то ли повязкой, то ли странным обручем, сплетённым из растения с шипами, редкая бородка и усики. Длинная спадающая на пол одежда, из-под которой торчали угрожающе носки кожаных сандалий. Джонатану странно показалось, что он похож на Иисуса Христа.

- Я – твой Мессия, - изрёк тихо и медленно незнакомец. Я пришел в это, смрадное от твоего кала место, чтобы по делам твоим воздать тебе. Жил жизнью скота – умрёшь смертью скота! Сука, ты что, не понимаешь, что Нина Петровна заебала нас своими молитвами, чтоб «какой-то уебан» прекратил разбрасывать туалетную бумагу в кабинках? Я за тебя и таких, как ты, кровь на Голгофе проливал, мудак неблагодарный! Ты – конченый, сука… Пиздец тебе!..

Его рука достала из кармана просторной туники чёрный пистолет. Джонатан открыл рот, чтобы глотнуть воздуха и закричать, но его голова тут же дёрнулось, сознание потухло. Рыхлая масса тела застыла, распластанная и со спущенными штанами.

…Из наушников, лежавших в луже крови на кафельном полу, звучала его любимая песня, которую он теперь никогда не услышит…