Впервые в жизни Николай Палыч увидел тапира на пятом десятке, в первый же день долгожданного летнего отпуска. Расплывшись бледной амебой в старом шезлонге, он лениво потягивал пивко, наслаждаясь последними лучами солнца. Внезапно кусты зашуршали, и на Николай Палыча с интересом уставилась кабанья морда с неприлично длинным подвижным носом – скорее похожим на короткий хобот, чем на длинный пятак.

«О-па, тапир.» – только и успел подумать Николай Палыч. Не сказать, чтобы он был крупным специалистом по этим непарнокопытным. Просто то, что это странное существо именно тапир, как-то само собой всплыло из глубин его памяти. Как этот тропический зверь мог попасть сюда, в среднюю полосу России, было решительно непонятно.

Николай Палыч зажмурился и помотал головой. Когда он открыл глаза, тапира уже не было. «Пересидел на солнышке» – озабоченно подумал Николай Палыч, проведя пухлой ладонью по действительно нагревшейся лысине. И забыл об этом инциденте. Как выяснилось, зря.

В следующий раз тапир вернулся той же ночью. Сначала что-то весьма болезненно и бесцеременно боднуло спящего Николай Палыча в бок сквозь тонкий брезент палатки. Когда перепуганный Николай Палыч с туристическим топориком и фонарем в руках выскочил наружу, интервент торопливо скрылся во мраке. Всю ночь Николай Палыч сквозь зыбкую тревожную дрему слушал его близкий топот, треск веток и пофыркивание. Утром его взгляду предстала ужасающая картина разоренного бивуака – злокозненный недослон перепахал копытами всю лужайку, сломал любимый шезлонг, обильно нагадил в полевой котелок и изжевал кожаные сандалии Николай Палыча. Пока Николай Палыч со стонами и проклятиями наводил порядок, подлая скотина злорадно и не таясь наблюдала за ним из кустов, явно получая колоссальное удовольствие от страданий венца природы.

Надежды на благостный отпуск рухнули. С той ночи жизнь Николай Палыча превратился в настоящий ад. Тапир не оставлял его в покое ни на минуту. Днем он обычно шумно отдыхал где-то поблизости – пофыркивая, плавал в заболоченном озерце, аппетитно чавкал осокой и всякими корешками, деловито шуровал по кустам, повизгивал, похрюкивал, рыгал, пердел и прочими нехитрыми способами выражал радость своего бытия. Николай Палыч пробовал пугать его криками, неумело кидаться камнями, и даже, подобрав пивное пузо и превозмогая одышку, несколько раз гонялся за ним по кустам с палкой – но все было напрасно. Тапир ничуть не боялся грозных криков, лениво уворачивался от камней и трусцой уходил от вялой погони, издевательски повиливая толстым задом. Ночью он без устали шастал вокруг палатки, шумел и не давал спать, ломал и портил забытые снаружи вещи.

Но чаша терпения Николай Палыча окончательно переполнилась, когда тапир покусился на святое. На четвертую ночью он втихаря сделал подкоп под палатку. Хоботом вытащил из рюкзака заботливо припасенные Николай Палычем три пухлых бульварных романа и несколько бутылок «Столичной» – все то, что до сих пор надежно помогало стареющему холостяку коротать одинокий отдых на природе. Из каждой книги тапир выдрал и сожрал несколько последних страниц. Бутылки «Столичной» он варварски растоптал своими копытами.

* * *

Пока по-деревенски ядреная продавщица, встав на табурет, доставала с верхней полки коробки с дошираком и водочные бутылки, Николай Палыч умиротворенно любовался ее крепким седалищем, чувствуя приятную полузабытую истому в нижней части тела.

– Скажите, а давно у вас тут тапиры водятся? – для начала светской беседы, плавно перетекающей во многообещающее знакомство, он решился задать непринужденный нейтральный вопрос.

– Какие еще тапиры??? – не поняла продавщица.

– Ну, такая свинья с хоботом, как у слона ...

– Свинья с хоботом?? – задохнулась полненькая носатая девушка. – Да ты на себя посмотри, урод плешивый! Меньше водку паленую жрать надо, алкаш старый!!

Пунцовый от незаслуженной обиды, Николай Палыч открыл было рот, чтобы срезать наглую молодуху искрометно-оскорбительной колкостью, но передумал. Лишь спрятал деньги в карман, оставил все покупки на прилавке и, не обращая внимания на окрики за спиной, гордо удалился из магазина. Ему страшно хотелось выпить, да и продукты не мешало бы докупить, но уязвленное самолюбие не позволяло возвращаться в единственный на всю округу магазин – «Лучше сдохну с голоду, но сюда – ни ногой».

* * *

Купив кое-что из еды в деревне, Николай Палыч вернулся на свою полянку. Малодушную идею завершить отпуск раньше времени или сменить дислокацию он отверг сразу. Нет, он не позволит какой-то наглой зверюге манипулировать им. Он решил остаться и принять бой.

Несколько дней подряд он, обливаясь потом, остервенело копал и маскировал ветками ямы вокруг полянки. Но после того, как спросоня чуть не переломал ноги в своей же западне, решил снова их зарыть. Тем более, что тапир легко обходил расставленные для него ловушки.

После того, как ямы были засыпаны, Николай несколько дней до кровавых пузырей махал топором, методично вырубая окрестные деревья, в тени которых мог бы скрываться его коварный враг. Затем, заценив внушительную гору древесины, решил соорудить сложную ловушку из подпружиненных веток и падающих бревен, по прочитанным в детстве книжкам не то Луи Буссенара, не то Даниэля Дефо. Из этого тоже ничего не вышло. Тапир оказался не настолько глуп, чтобы лезть в подозрительную шаткую конструкцию за приманкой в виде последней буханки хлеба, для пущей заманчивости облитой растительным маслом.

Когда стало ясно, что изловить тапира в ловушку не получится, Николай от обороны перешел в наступление. Вырезал из орешника здоровенную дубину и каждый день до обморока гонял надоедливого зверя по окрестному лесу. Казалось, еще чуть-чуть, еще немного, и богомерзкая животина получит по заслугам, но все было тщетно. Тапир был неуловим и неотвратим, как фамильное проклятие.

Временами тапир возлежал на пригорке, греясь на солнышке. Почесывал левой задней ногой шерстистое брюхо и с любопытством наблюдал за Николаем, колдующим над очередным хитроумным анти-тапирячьим девайсом. По ночам тапир все также бесчинствовал вокруг палатки, но смертельно уставший за день Николай спал без задних ног, уже не реагируя на шум и тычки.

* * *

Прошло уже два месяца безрезультатной войны с тапиром. Отпуск подходил к концу. Августовская жара была на излете, по ночам все чаще ощущалась осенняя прохлада. Николай наконец-то пересилил давнюю обиду и зашел в магазин – надоело питаться одними травами, ягодами и рыбой из озера.

– Один отдыхаете, или с супругой? – игриво спросила знакомая продавщица, передавая ему пакет с покупками. – Впервые в наших краях? Раньше я вас здесь не видела.

Удивленный Николай пробормотал что-то нечленораздельное и вышел из магазина. Остановился за дверью, заметив свое отражение в витрине. Из глубины стекла на него смотрел незнакомый, загрелый до черноты, поджарый жилистый мужик. Брутальный незнакомец напоминал Индиану Джонс в лучшие годы, не хватало только широкополой шляпы. У мужика был пронзительный орлиный взор, волевая линия губ, густая борода и короткие волосы. Волосы? Николай провел мозолистой рукой по жесткому ежику на голове. Да, волосы.

Николай плотоядно ухмыльнулся и снова взялся за дверную ручку.

* * *

Усталый и довольный, Коля засветло возвращался из поселка, весело срубая прутиком зрелые колосья по сторонам тропинки.

Он не поверил своим глазам, когда на разоренной полянке увидел спящего тапира. Наконец-то удалось застать заклятого врага врасплох!

Зверюга славно пошуровала в его отсутствие – от палатки остались лишь рваные клочья. Зарыв хобот в передние лапы, умаявшись от трудов неправедных, тапир сладко посапывал на колиной куртке. Судя по довольной морде – явно замышляя новые гадости.

Осторожно подкравшись, Коля поднял с земли здоровенную дубину и занес ее над головой ненавистного зверя. Замер в этой позе на некоторое время. Так и не решившись нанести страшный удар, тихонько положил дрыну на землю. Умиротворенно улыбнулся.

Расчистил себе лежанку недалеко от спящего тапира, свернулся калачиком среди лоскутов брезента и мгновенно уснул.