"Отрядный барабан"

Вернувшись домой в свою крепко сбитую избу не холме, Яков Дормидонтович расшугал по лавкам сорванцов, хлопнул по заднице верну жену, после чего тщательнейше вымыл руки с мылом у рукомойника и сел ужинать. Наевшись до отвалу щей с шампиньонами и анчоусами, он почувствовал, что намаялся за день, и решил прилечь.

Председатель вышел водвор и упал под разлапистым, тенистым эвкалиптом, что посадил в своё время ещё его дед по имени Терентий. Но сон почему-то не шёл. Яков Дормидонтович ворочался, вспоминал о былых товарищах, о дорогах войны, об исламском фундаментализме и глобальных вызовах цивилизации, которые несут новые времена. А потом вдруг пред глазами как живой возник его старый отрядный барабан, воскресив в памяти прожжёного партийца ушедшие времена. Никогда с тех давних пор он не вспоминал о своём барабане.

Этот глюк шарахнул по всему организму подобно молнии. Яков Дормидонтович подскочил и начал бегать в сумерках по двору, заглядывая во все углы, ища под телегой, у колодца, в амбаре свой старый барабан. Но его нигде не было.

Грустный и разочарованный, председатель отправился на кухню, достал из-под половиц семилитровую бутыль первача и жадно сделал несколько довольно щедрых глотков из горлА. И когда товарищ Автандилов запрокидывал голову, глотая тот самый первач, взгляд его упал на красный уголок. Под утыканным иголками и булавками коллективным портретом Политбюро висел горн его сынули, председателя совета отряда в школе, названного в честь прадеда тоже Терентием. Сынуля хотел пойти по стопам отца и тоже руководить партячейкой, но детей туда не брали, говорили "А вот вы-ы-ы-растешь...". И поэтому он пока лишь учился играть на горне.

Барабана не было.

Яков Дормидонтович заглянул в недавно справленный холодильник "ЗИС". И здесь не было. В платяном шкафу, в аквариуме, в радиоприёмнике "Рига", в ножке стола, под кроватью, наконец, также не наблюдалось даже намёка на барабан. Не найдя ничего, председатель партийной ячейки затрубил в горн. Хрюканье вырвалось из музыкального инструмента.

Это хрюканье-то и возродило в его сознании воспоминания, заваленные многолетним слоем пыли и придавленные гнётом годов и событий. Он вспомнил как давным давно они со своими друзьями-комсомольцами отправились на стройку века, на Магнитку. Где, выветрив за считанные дни былые задор-энтузиазм и сменяли вскоре барабан на махорку и что покрепче у одного предпримчивого узбека, который вскоре был поставлен к стенке за Хищения.

Яков Дормидонтович не знал этого, но при обыске у того узбека в протоколе изъятия значились вилки столовые, алюминиевые (116 ед.), сетка армирующая (152,3 п/м), ведро эмалированное, бытовое (1 наим.), рубероид (д/х), обтирочный материал (ветошь) (6,5 кг) и барабан "Юность"(1 экз.). Позднее, в соответствии с установленной процедурой, всё конфискованное имущество было обращено в доход государства на основе акта списания от 12.08.<вымарано> г. за подписью <замазано>. Позднее дело было подшито в папку, сдано в архив и забылось, практически не сохранив для истории столь неблаговидное деяние начинающего коммуниста Автандилова Я.Д. А там и война... Барабана с тех пор не видел больше никто. "Что характерно, - подумал с грустью председатель. - Именно так и ускользнула наша юность..."

От этих воспоминаний стало ещё грустнее, задёргался ус, и, отбросив горн в сторону, товарищ Автандилов вышел на двор чтобы снова увалиться под звкалипт. Как бы то ни было, но нужно было непременно отдохнуть - ведь на завтра намечено колхозно-большевистское партсобрание!

Только сон начал овладевать Яковом Дормидонтовичем, как тот почувствовал приступ тошноты.

Во сне ему то и дело мерещились барабанные палки, марширующие стройными колоннами за горизонт на фоне свинцового, озаряемого сполохами зарниц неба.