Начало:
1. Задумывается как фантастический роскас: http://www.udaff.com/creo/86529.html
2. 7_Мая_02 (продолжение): http://www.udaff.com/creo/86677.html
3. 7_Мая_03: http://www.udaff.com/creo/86768.html
4. 7_Мая_04: http://www.udaff.com/creo/86816.html

Когда растоптанные ботинки Святослава ступили на каменное крошево заброшенной дороги, ведущей к перевалу, солнце уже пряталось за сопки. Где-то внизу должна была змеиться грунтовая дорога, ведущая к двум портовым городкам, но из-за густого пылевого облака не было видно ничего, ни дороги, ни даже самого ущелья. Снизу доносился равномерный гул двигателей и звуки автомобильных клаксонов, где-то выли сразу несколько сигнализаций. Обожженными от беспрерывной ходьбы легкими, Паша глубоко вдохнул вечерний воздух и, кроме запаха дизельного выхлопа, он учуял еще кое что - явный привкус отчаянной злобы и паники, словно смесь ментального запаха расстреливаемых зэков и бессмысленно разбитого и брошенного на дороге Уазика.
- Ни хрена себе! Ну все, это точно война...
Теперь уже не было сомнений в том, что случив
шееся в лесу, это не следствие человеческого безумия или болезни. Это было первым метастазом любимого занятия человечества - войны.  Здесь, наверху, еще можно нажраться наркоты, смотреть в небо и тихо сходить с ума, обладая незаметным, но теперь уже невообразимо ценным даром - правом на одиночество. А внизу главным признаком Homo Sapiens стало насилие, там кишат ненависть и увечья, жестокость и злорадство. Толпы людей одержимо преследуют другие толпы, и все они исступленно хотят овладеть тем, что есть у других. Кому-то нужна аптечка, кому-то секс, кому-то патроны или звание майора. Можно быть уверенным в одном, большинство из них погибнет в страшных страданиях и успеет отправить на тот свет немало своих собратьев, и каждая отдельно взятая смерть не будет иметь общего с идеалами. Идеалы - удел разумных мыслящих людей, которые устроили эту очередную бойню, это всего лишь один из их аргументов, в то время как большинство тех, что умрут, обречены на летальный патриотизм.

Глядя вниз, на это кошмарное гудящее пыльное облако, Павел расставался с последней, и, как оказалось, цепкой надеждой оказаться участником маленького и таинственного лесного происшествия, рассказывать потом по секрету о том, что произошло на буровой или на зоне; теперь он просто возвращался в человеческую жизнь. И это ему вскоре предстоит выслушать бесконечное количество историй, рассказанных приглушенным голосом. А то, что увидел он... это были всего лишь ростки коллективного безумия, щедро сдобренные алкоголем и изолированностью, на почве которых так причудливо врастают в реальность человеческие страхи и агрессия. Это просто начало войны, такое разное для каждого человека, да и может ли быть похожим у людей кровоточащий слом жизни, после которого не останется ничего от их прежнего существования?
Реальный мир еще не успел показался на пределе видимости, как уже ухватил своими безжалостными руками их сердца.
- Блядь, Славик, у меня же жена в городе! И предки у себя в деревне.
- Пошли быстрей, не ссы! - Слава не нервничал, близких у него здесь нет, а жена с ребенком в отпуске у матери в Калининграде.
Съезжая на заднице по пыльному склону вниз, Паша, не стесняясь, размазывал по щекам грязные от пыли слезы. Он торопился вниз, к дорожной петле, лениво ползущей к перевалу. Поскорей бы все узнать! Сердце колотилось в сухой груди, слезы заволакивали глаза, но остановиться и взять себя в руки он не мог - истерика вместо приветствия миру.
Вблизи все было еще хуже: половина машин с замятыми боками и побитыми мордами, внутри окаменевшие или, наоборот, оскаленные лица беженцев. Пыль. Разбитые машины на обочинах, окровавленные бинты, брошенные вещи, как будто отступает не мирное население, а измотанная боями армия. Машины идут медленно, из-за пыли видимость всего несколько метров, глаза водителей прикованы  к горящим габаритам едущей впереди машины.

- Вот не думал, что у нас столько машин. - Голос Славы прерывает автомобильный гудок. Судя по приглушенному пылью звуку, это где-то рядом, немного выше; звук гудка, в свою очередь, прерывает характерный хлопок столкнувшихся машин. Следом разворачивается невидимая в пыли акустическая драма: еще один хлопок, сразу несколько клаксонов, в том числе, один какой-то дорогой машины, долгий, и, действительно, красивый. Авария не прекращается, судя по звуку, столкнулось уже пять или шесть машин, а то и больше. Видимо, люди вылезают из своих машин, потому в автомобильный гул и шум гравия, наполняющие мутный воздух, вплетается человеческий крик и звон разбиваемых стекол. Раздается выстрел, второй, третий - дробовик или обрез крупного калибра.
- Во дают, православные... - На лице Славы презрение.

Поток машин сверху на некоторое время прекращается. Через несколько минут в какофонию клаксонов и человеческого крика вступает характерное маслянистое хрюканье камазовского движка и громкий скрежет. В слегка улегшемся над дорогой пыльном облаке, поперек движения  вырисовывается горбатый силуэт КамАза, подъехав к обочине, он на последок дергается, дает задний ход, и в пропасть катится измятый белый универсал. Подскакивая на уступах, он тянет за собой пыльный шлейф, и пыль, сбитая с сухой растительности на склоне, поднимается над землей как призрачный коридор, внутри которого, спустя минуту уже несется вниз вторая машина с неузнаваемыми очертаниями. В последний раз она высоко подскакивает, показывая свое брюхо и все четыре колеса, за каждым из которых тянется свой маленький пыльный шлейф, и исчезает где-то внизу. Словно по сигналу, притихшее ненадолго движение возобновляется.
- Пойдем посмотрим, что там. - Говорит Слава, наклонившись к пашиному уху. Его вспотевшее  лицо покрыто коричневой коркой грязи, и только вокруг глаз и на лбу расходится сеточка светлых трещинок. 
- Пойдем, конечно, что еще делать? В крайнем случае, залезем в какую-нибудь машину и просто на тормозах попробуем вниз спуститься. - При виде человеческой предприимчивости, истерика прошла, уступив место банальной настороженности.
- Бля, как же я жрать хочу! - Добавляет он.

t.b.c. пока не закончу.