Загнанной лошадью, под седоком, под ударами
княжьих ичиг, под уздой, под крылом епанчи,
вижу дорогу твоими тревожными карими,
меряю версты в твоей непроглядной ночи.

Любишь ли ты мою пену, кровавые заеды,
грудь ходуном и пушистое детство ресниц?
Любишь меня, погоняя, взлетая, сползая ли?
Любишь меня, побеждая и падая ниц?

Я – твоя месть, то хазарам, то желтому племени.
Белая лошадь, лодыжки гудят, как хрусталь.
Знаю: загонишь однажды в болоте и в темени -
в падаль, и даже промолвишь короткое «жаль».

Жаль. Может, страсти, а может, отваги и жадности.
Жизнь твоя, всадник, похоже, испита до дна.
Вдруг и окажется верой, надеждой и радостью 
белая лошадь. А больше и нет ни хрена.

Тайной вечерей закончится время вечернее, 
ступишь в траву ли, в песок ли, на илистый брег - 
лентою выползет боль из кобыльего черепа
и поцелует колено, мой вещий Олег.