Если уж говорить чесно, то Вадег всегда был обаятельным долбоебом. Его обаяния хватало на то, что выебать институтскую буфетчицу, а она расщедрица на халявные вчерашние пирошки. Сдать на дурака зачет по административному праву, сославшись на экзотическую болезнь – лишай Жебера, грымзе, которая валит всю группу. Еще он использовал присказки: «А я вас в рот, у меня справка вот!», «А ветер в пизду, как самовар в трубу – угу-гу» и т.п.
Но его долбоебизм был все же весомее. Например, он пошел за водкой, а купил щенка московской сторожевой (потом вырасла обычная дворняга). Склеили с ним двух баб, пришли к нему их ебать, а он забыл закрыть дверь и его младшая сестра нас спалила. Был случай, когда он пришел в институт в форме казака, между парами в туалете нажрался спирту «Рояль» и потом валялся на газоне у входа. Одно слово долбоеб.

В начале 90-х Вадик сторожил магазин бытовой техники и верхней женской одежды «Мегашоп», состоявший из двух больших залов, разделенных между собой стеной с огромным проемом, бытовок, подсобок. Там были микроволнофки, тиливизоры Филипс, стиралки Бош, кухонные камбаины, музыкальные центры, пр. Ходили к нему как на экскурсию. Он получал 3000 рублей, когда стипундия была 300р. Так этот долбоеб бросил институт, сказав, что на жизнь он себе и сторожбой заработает (потом правда восстановился). Учитывая, что сторожа тогда жили прямо в магазинах, естественно, после закрытия у Вадика устраивался тусняк.
45-летнего владельца «Мегашопа» звали Виктор Петрович, он был из бывших партфункционеров, но к 92-му был уже исковеркан чистоганом и демонстрировал все признаки вырождения породы: голд, болт, малиновый пиджак, джип, платная любовь и прочая хуйня. Но была у него в жопе комсомольская задоринка. Вадига он взял лишь потому, что сам когда-то закончил наш истфак. Он любил придти вечером под шафе и начать пиздеть о генезисе капитализма в России, а Вадег должен был «акцентировать его же внимание на том, что он и есть тот, кому выпала историческая миссия спасти Россию». Но в целом, мужик он был нежадный, компанейский.

Дело было на Новый одна тысяча 92 год.
На праздник мы пришли таким составом: я, мои кореша: Леша и Женя,  сторош Вадик с Таней, массовиком из музулища, которая ебла Вадега во всех смыслах и моск тоже, их отношения строились по принцыпу мать-сын, ее две подружки Света и Виктория, обе страшненькие баскетболистки под 190см, и наш знакомец Василий, студент биохима.
Собрались около десяти вечера, девушки начали шуршать, создавая уют. В центре торгового зала бытовой техники был поставлен большой стол, в микроволновке, которую два часа назад достали из целлофана, жарилась кура, миксером взбивали толчонку. Из музыкального центра пел В.Цой «Когда твоя девушка больна».
Таня ловко руководила бабами, постоянно пытаясь привлечь нас к работе, но ей удавалось нагрузить только Вадега. «Вадюша принесите воды, Вадим унесите стулья, Вадик протрите тарелки», - все в таком духе.
Мы расхаживали взад и вперед - то в отдел верхней одежды, где продавались шубы, турецкие дубленки, коричневые пропитки, шапки из разных сортов меха и прочая бабская хуета, то в отдел бытовухи, где по телевизору показывали очередной раз «С легким паром». Выходили в бытовку покурить «Конгресс», прикидывая «как баб-то делить будем». Виктория - кобыла с крестьянским лицо, прямые волосы и ужасно молчаливая. Света чуть пониже, смотрела надменно, будто что-то из себя представляла  (когда нажралась, то насрала в подсобке). Вадек через Таньку выяснил - ебаться бабы хотят, но есчо не решили с кем!
Но главное, что подогревало ожидание Нового года - это море бухла: от Водки «Блэк Деад» для нас, до «Аморето минето» для деушек. Такая картина распыляла наши желания, и мы ждали курантов, что бы наброситься на выпивку и еду, а потом, может кого и чпокнуть. 
Бом – бом, с новым годом, с новым щастьем, вся хуйня!
До часа ночи программа расписана, спасибо организатору Тане, посать некогда сходить. Захмелев, мы стали делить баб. Леша и Вася взяли на себя Вику и Свэту, соответственно, реализуя ухаживания через совместный просмотр «голубого огонька», лапанье и сосания с телками. Мы с Женькой в уголке сидя на креслах-кончалках принялись под коньячок орать песни, б/п получая сумашедчее удовольствие. Таня повела Вадега в отдел женской одежды, дабы совершить новогодний инцест.

Около 2 часов ночи в дверь «Мегашопа» кто-то начал хуярить со всей дури. Это оказался Виктор Петрович. В коричневой турецкой пропитке, одетой на белоснежную порванную под мышками рубаху, в собольей шапке набекрень, со вспухшей губой он поздравил нас с новым гадом! Будучи по натуре экстравертом, он за две минуты поведал, что богатые тоже плачут и вот от чего: «Моя Ленка, без повода приревновала к соседке, которую я пошел поздравлять сразу после нового года.  Устроила сучка скандал, надавала пощечин, взяла джип и уехала к теще!» Повода не было, уверял В.П., а то, что он стоял без штанов, когда разъяренная жена ворвалась в квартиру разлучницы, он считал ерундой.
Наметившееся фракционное деление в нашей кампании В.П. пресёк. «Все сюда», - он со стуком поставил на стол бутылку «Смирнофф».
Пришел довольный Вадег и не довольная Таня. «Не успела кончить», - доверительно сообщил он нам, за что получил от нее подзатыльник. Две пары голубков, до этого смотревшие телевизор и успевшие расправиться с лифчиками баскетболисток, без энтузиазма подтянулись к столу.

ВикПет был обрадован наличием баб-с и, воспрянув духом, стал балагурить, поочередно поглядывая на них. Под его диктовку мы выпили по три стопоря с минутной задержкой между. Баскетболистки сначала куражились, «мы так быстро не можем», но после второй уже не пыркались, пили как миленькие.
Когда через некоторое время мы вышли в подсобку покурить, ВикПет сказал, что выебет севодня обеих, но сначала будет ШОУ. При этом, он не понял, почему Леша и Вася восприняли его идею без энтузиазма.
Выпив еще по стопке, он предложил всем пройти в зал верхней одежды. Пошушукавшись с Таней, ВикПет вместе с девушками ушел в склад, а нам было предложено тащить маленький столик с бухлом и стулья для музчин. Через пару минут Петрович вышел довольный и сел в центре, играючи разлил «Финляндию» и картинно объявил: «Показ мод объявляю открытым».
Первой шла Таня, на ней была норковая шубка на пять размеров больше, под шубой были черные колготки. Она жеманно прошла перед нами и под «Лондон-гудбай», скрылась в подсобке. Дальше пошли баскетболистки, на них были малахаи, которые, были им малы и мы разглядывали через колготки цветочки на их трусах-недельках.

Виктор Петрович, очень довольный своей затей в развязано пошлой манере комментировал этот показ. Когда они вышли в новых моделях, он начал кричать и хлопать, изображая посетителя стрип-бара. Девки раздухарились, им стало казаться, что они и впрямь невъебенные модели, начали активнее кривляться, подходя к столику опрокидывать стопки ликера, которые заботливо подавали им руки ВикПета. Чтобы пресечь их копание в подсобке, он предложил брать вещи прямо со стеллажей, понятно, переодеваться им пришлось у нас перед глазами.
Пьяные бабы ловко скидывали шубы на прилавок, одевали куртки и пальтишки на голое тело (лифчики то с них сняли раньше) хохотали как одержимые, на бошки напялили модные тогда лисьи шапки с большими хвостами. В.П. тоже присоединился к ним, одев длинную ондатровую шубу, он стал брать девок под руки и выводить из-за прилавка, изображая модного кутюрье. Модистки, изрядно раскрасневшись и не снимая нарядов, вместе с хозяином подсели к столу. Все шутили, девки при этом ржали уже не подетски.
Видимо решив, что пора действовать, Виктор Петрович повел Викторию, которую он звал теперь «Победой», в отдел бытовухи, где у праздничного стола быстро поставил ее на колени и, без предисловий, ввалил ей в рот!
Мы, оставшиеся сидеть в другом отделе, через проем в стене очень детально видели его ленивые покачивания. Танька с румянцем на щиках пыталась отвлечь Вадега, но он, сцуко, целуясь с ней, упрямо пялился на Вику и Петровича.
Света, оставшаяся без внимания Петровича, пошла посикать, но не в туалет, а в подсобку, где и обгадилась, блядюга.
Петрович с расфокусированной улыбкой поглядывая на нас, выражал всем видом – «Жись удалась», и, овладевая молодой студенткой, наверно, представляет как ебет свою судьбу!
Вика, по понятным причинам до этого молчавшая, начала издавать звуки, как нам сначало показалась эротического характера. Но буквально через несколько секунд, с надрывом она издала рев и обрыгала свой норковый малахай, хуй и яйца баловню судьбы!  Спровоцировал эту развязку сам Петрович, он с пьяным и слегка растерянным лицом повернулся к нам и пояснил: «Я кончил». Но это еще был не конец!!!

Конец был в восемь утра, когда в дверь магазина, в котором стоял запах перегара, блювотины, табачного дыма, где были разбросаны шубы, бутылки, испачканы прилавки, где вповалку на полу, на расстеленных шубах и пальто спала вся наша компания, во главе с Петровичем, обнимавшем Вику, которую он еще раз выеб в подсобке раком, грубо постучали.
Это приехала Ленка жена Петровича. Вадег, а я же говорил, что он долбоеб, с какого-то перепугу открыл ей дверь.
Через три максимум четыре минуты мы всей честной компанией, кроме Тани и Вадега, оставшихся прибираться, оказались на первоянварском чистом снежке. На улице были утренние сумерки, внутри организма пьяная требуха. Вася взялся провожать баскетболисток, на что-то еще надеясь, а мы попиздовали на остановку, нам еще полчаса надо было пиздярить до дома на скотовозе.
В автобусе мы ржали, вспоминая Вадега, которого почему-то Ленка считала главным виновником падения ВикПета, за что и пнула его в мошонку, когда вошла в магазин. Вспоминали Таньку, которая с заплывшим от алкоголя лицом жалела Вадега, гладя его по голове, повторяя, «Щас все приберем Елена Васильевна». Вспоминали ВикПета, который делал вид, что случайно прикорнул в лапах развратницы Виктории. Вспоминали, Ленку, которая блажила, что магазину теперь пиздец, это блядюшник и бичовник, Петрович деликатно не возражал.
Вот это был конец.

На вопрос любопытных читателей, отъебали ли мы с Лехой и Жекой кого-нибудь в новогоднюю ночь? Отвечу твердым НЕТ!  Мы же идейные, забыли?!