Одиннадцать часов вечера, собираюсь идти чистить зубы – готовлюсь ко сну. Резкий телефонный звонок обрывает привычную паутину действий.
- Маша, привет, это Настя! Мама рядом?
-Да.
-Выйди в другую комнату, я не хочу, чтобы она слышала. Пойдешь с нами в Бастион?
-Что там делать?
-Выпьешь на халяву, посидим, потанцуешь – помнишь, ты хотела?
-А почему бы и нет?! – ехидно улыбаясь и мысля, отвечаю я.
-Через тридцать минут мы заедем за тобой.
****
- Маша! Ты так выросла! Красотка просто, мы по сравнении с тобой старухи. – говорит при виде меня Лена, Настина подруга.
- А чего это вы уже нажрались? Настя, я смотрю – ты уже в говно.
-Номмано!
- Пойдемте!
- Только ко мне на пару минуток зайдем – хочу переодеться. – полукрича-полушепотом, не знаю как описать, издаваемые ей звуки, произнесла Лена.
*****
-Лена, а сколько у Вас комнат?
-Три.
-И вы  вдвоем живете?
-Да.
-Не-не, то бишь  втроем! – немного завидуя, замечаю я. Мы живем вшестером в четырехкомнатной квартире, не-не, все отлично, у меня и комната своя есть. Остальные – по парам. Но иногда так хочется, чтобы народу было поменьше.
Лена уходит в туалет, стоим с Настей на кухне.
-Маша, ты не расспрашивай Лену, у нее муж погиб – разбился.
-Конечно, - отвечаю я, думая при этом, что по Лене не скажешь, что у нее траур.
Веселая, симпатичная, милая, молодая, в кафе вот идем, наверняка – мужиков цеплять. Нет, я даже подумать не могла, что у нее горе. Потом уже я увидела в глазах ее вселенскую тоску, а в движениях обреченность. Лене двадцать семь лет, у нее есть дитятко – белесая девочка двух лет.
****
- Лена, ты еще долго? Мы уже вызываем лифт. – посасывая только что открытое пиво, говорит Настя.
Выходим на улицу, мне вручают бутылочку светлого Невского, не торопясь, в шесть ног шагаем к кафе.
- Настя, помнишь, как мы с гаражными зажигали?
- Да. – тупо лыбится Настя.
- Машка, все парни за твоей теткой бегали, не знаю – откуда она их брала.
- Я недавно поняла, что мне никто не нужен, кроме Стаса, он меня во всем устраивает. Я состоялась как женщина.
****
- По сто пятьдесят с человека!
Охуеть, всегда удивляюсь, если вход в задрипанное хачовское окраинное кафе стоит денег!
Настя достает пятьсот и протягивает  вышибале. Он нас пропускает, а потом уже другой провожает к столику.
- С праздником милые дамы и господа – еще раз! Я объявляю конкурс, нужно четыре человека – визжит потрепанный а-ля тамада. – Ничего трудного делать не надо, о…. вижу первого человека.
- Настя, я, пожалуй, тоже поучаствую – с долей иронии говорю я.
Вышло не четыре человека, а шесть. Нас разделили на две команды. Я была с двумя мужиками против трех стремных баб.
Конкурс и правда оказался дебильным и мы выиграли бутылочку вина, которую тамада вручил мне.
****
-Костян.
-Максим.
-Маша.
-Очень приятно.
Ни хуя не приятно.
- Я военный, живу в Сочи. Хочешь на море?
- Нет.
- А чего так?
- Сейчас не хочу, быть может, когда-нибудь и съезжу.
- Давайте выпьем за дам!
- Дама!!!
- Ее Настя зовут, а рядом с ней – Лена.
- Настя, Лена!!!
Я пью выигранное вино, мужики эти тоже, Настя и Лена пьют пиво, благородно, оставив вино нам.
- Пойдем танцевать! – обнимая уже за талию, предлагает Максим.
- Руки убери! Не люблю, когда меня лапают.
- Если бы я тебя лапал, ты бы визжала.
Вот думаю – баран. Охуел в конец. Еще, блядь, старый к тому же.
- Не пойду я танцевать, не умею.
- Я научу.
- Я пока посижу.
Посидела блядь!!! Выпила чью-то водку, запивая вином, допила чье-то пиво. Треш.
- Это песню я посвящаю Маше, она очень похожа на Тину Канделаки…. «Листья желтые по городу кружатся…».
-Епт твою мать! Настя, он поет и смотрит. Он же не отвяжется со своими танцами.
-ыыыыыыыыы. Сама виновата, Канделаки.
Чувствую, что уже пьяна, мне становится плохо – тошнит.
- Настя, пойдем домой, мне плохо.
- Через полчасика может.
И тут я начинаю блевать на краешек стола, блевота стекает на джинсы, не знаю сколько я выблевала, но м не показалось, что до хрена. Настя забрала мою сумку и куртку, с Леной вместе взяли меня под руки. Но я, блядь сама идти могу. Пошатывающимися шагами приближаюсь к вышибале, который с нас пятьсот рублей взял, говорю ему что-то, он поддерживает меня, и я в это время начинаю блевать на его серый пиджак. Забавно это – серый облеванный пиджак, и георгиевская ленточка, воткнутая вместо платка. Патриот блядь.
****
-Тихо, не надо будить деда с бабкой.
- Маша, заткнись.
Открываю дверь в квартиру, цепляясь и падая – вхожу. Настя сажает меня на пуфик, а сама уходит.
- Я у Лены переночую.
Ну и хуй с тобой, родственница!
Иду облеванная и бесстыжая чистить зубы (по поводу гигиены у меня параноидальные порой пунктики), в ванную заходит баба Ира.
- Нажралась-то как, Маша. Снимай джинсы! Боже ты мой! Ну Настя, блин…
****
Заботливые бабушкины руки укладывают меня в кровать.
- На спине не спи, а то не дай Бог – блевать.
-Да-да, спасибо. – стараюсь казаться непьяной, стыдно перед бабой Ирой как-то, она инвалид, не спит – за меня волнуется, а тут я со своей блевотней и запахом мужичьего перегара.
Еще она мне принесла тазик, в который я сразу же начала блевать.
Утром – часов в восемь, тазик забрали. Я чутко сплю – проснулась, а баба Ира мне говорит – «Тазик заберу, чтобы не воняло».
И еще она меня попросила ночью деду ничего не говорить.
В нормальном состоянии порой к заботе близких мы относимся сквозь рукава.
Хорошо все-таки, что у меня есть пара заботливых рук, готовая перевернуть меня на живот.

****
В который раз зарекаюсь больше не пить!