Проснулся я от выстрелов, хотя, как правило, просыпаются от моих. Суббота, даже у евреев шабат, кому вздумалось палить в восемь утра, оставалось загадкой. Судя по звуку, шмаляют из чешских cz83, то есть наши ребята развлекаются. Тем более до безусловного противника почти сотня миль, никакие диверсанты не доберутся и охрана тут нормальная. Одевшись, я прихватил на всякий случай bs стар и столкнулся на крыльце со Славяном, тоже одетым и оружным.

- Хороший набор попался, - улыбнулся он, - выходной, а они на стрельбище. 
- Что-то мне слабо в это верится, - проворчал я, - чую аппендиксом, ЧП в чистом виде.

Мы направились к стрельбищу, откуда доносились крамольные звуки. Отовсюду выглядывал разбуженный народ, но завидев нас убирался назад в домики. Звуки выстрелов вообще-то вызывали вопрос: сначала шел выстрел, затем явственный металлический звук, потом затишье и все повторялось. Пока мы дошли, прозвучало три таких серии, в добавление к первым двум, разбудившим нас. Завернув осторожно за угол, мы увидели картину маслом: здоровенный хохол Толик, целился в другого «курсанта» татарина Альберта. На Альберте была надета каска с забралом, наша, отечественная, маска-1щ называется, чуть ли не уральскими гномами в пламени дракона из титана кованая. Короче противоосколочная с бронестеклом, ножом конечно не пробить, но пистолетной пулей прострелить можно. «Курсанты» стреляли друг в друга метров с двадцати с лазерными прицелами, однако, судя по разбитому уже стеклу попадали посредственно. На приказ всем стоять, Толик дернулся и пуля только слегка задела шлем Альберта, издав тот неповторимый звук.

- Я выйграл, я выйграл, - заорал перегаром Толик, размахивая пистолетом, увидев как татарин завалился без чувств, - мы спорили на пузырь кто больше попаданий выдержит, я три выдержал, а он только два.
- Идиоты, - поставил диагноз Славян, глядя как закатив глаза радостный хохол заваливается вслед за Альбертом.
- Клинические, - подтвердил я, размышляя, как буду списывать этих дураков, могут ведь посчитать дешевле их тут зарыть.

Пока бегали за фершелом, мы осмотрели две их сферы со следами попаданий и тихо хуели. Рядом валялся третий шлем, которым и комплектовались «курсанты», маски мы по очень большому блату достали. Хорошо они догадались вначале пальнуть в штатную м-1 американскую и поняли, что выжить в ней невозможно, а кевларовых, ну этих PASGT helmet, тут не держали. Хотя, повезло этим кретинам или не повезло, предстояло решить донецкой выучки мусульманину Мустафе, опухшему после вчерашнего.

Прибежавший доктор только покачал головой и сказал: клиническая картина характеризуется кроме общемозговых и оболочечных симптомов очаговыми симптомами различной степени выраженности соответственно очагам деструкции мозговой ткани. Сука, так красиво обошел простое русское слово пиздец, что я даже выучил наизусть. Короче оба этих долбоеба получили, судя по тому, что Толик очнулся через час и стал блевать, а Альберт только на следующий день и кроме блева, еще ходил под себя с резиновым лицом – контузию средней и тяжелой тяжести. Смещение позвонков и дисков пикантно это дополняли, а мудилы были неплохими рукопашниками, мы думали оставить их в лагере.

Пришлось докладываться начальству о потере двух прошедших почти полный курс бойцов. Ответ пополнил мой лексический запас смесью непереводимых немецких и английских идиом, однако все обошлось. Этих двоих кое-как отремонтировали и отправили в родные ытык-куели и львивы, снабдив добрым дружеским пинком. Мы подготовили еще выпуск и, думаю, благодаря этой истории были заменены на трех молчаливых немцев. Затем нас направили туда, ради чего, собственно этот лагерь подготовки и существовал. Так закончился наш первый контракт и более теплого местечка мы не видели ни до, не после. Последующие инструкторские контракты никак не напоминали этот курорт, где все было как в сказке. А Толику и Альберту, пожелаем самого лучшего. Там ноги переломать или водкой отравиться.