/температура воспламенения человеческого мяса 666 градусов по шкале Фаренгейта./

Начальник резервной пожарной части Засовский открыл один глаз, сквозь тусклую муть сфокусировал зрение на недопитом стакане с водкой и с трудом прицелившись дрожащими пальцами щелчком сбил зелёного чертёнка с гранёного сосуда.
-Пшшшшшшол, сссука - слипшимися, распухшими от недельного микрозапоя губами, прошипел он. -Ущщщщщ...ущщщщееение... - просипел восстающий из ада, не отрывая взгляд полуоткрытого глаза от стакана, по ровной грани которого упорно карабкался вверх его зелёный, рогатый кошмарик. Учение, только учение могло вывести из тяжёлого недуга бравого когда-то защитника Отечества, а ныне алкоголика и пожарника. Но вначале надо было опохмелиться и разгнать чертей, чувствующих себя на столе Засовского, как у себя в пекле, то бишь дома. Невероятным усилием воли он обхватил стакан дрожащей рукой и стал подниматься над столом, так и не разогнув шеи и с одним открытом глазом, чтобы как можно меньше съебывыающих назад в преисподнюю чертей попадало в поле зрения. Настырный чертёнок от нетвёрдости Засовских членов всё-таки cвалился в стакан и барахтался в тёплой водке молча, видимо чуя близкий конец. Покачивающийся метрономом пожарник поднёс стакан к слипшемуся рту, медленно выпрямил шею и прошипев: "Пиздец тебе, сучонок!", опрокинул содержимое в стонущий организм. Покачавшись с полминуты, он сел и открыл второй заплывший глаз. Чертей на столе не было, был обычный окурочно-селёдочный срач, но он уже радовал глаз, потому что потихоньку начало отпускать...Уже через 15 минут он подошёл к пульту, включил микрофон и тумблер с надписью ALARM.
-Пожарная тревога! Расчёт к бою! -рявкнуло а пожарке. Над городишком повис баблгам сигнала воздушного налёта.
Виталик с ловкостью факира вкрутил свечу, нацепил на неё контакт и закрыл капот. Через 15 секунд он уже повернул в замке ключ зажигания и сидел весь в ожидании, вытирая руки смоченной в бензине ветошью.
-Кто с молодым поедет?- осведомился у подчинённых Засовский, укладывая в багажник своей "Волги" здоровенный баул.
- Нахуй-нахуй, мы с тобой!- весело отвечали черти, ставя туда же пивной ящик с бутылками керосина, заткнутые фитилями-хэбэншой ветошью. Чертями пожарных звал их предводитель только на учениях. Все, уже в робах и металлических касках уселись в машину и "Волга" двинулась по направлению из города. За ней, мигая огнями, попёр пожарный "Зилок".
Вскоре город кончился, и процессия подъехала к разобранной до 3-го этажа хрущёбе.
-Выдвигай лестницу на 3-й этаж. Вот в это окно - указал Виталику начальник и вынул из багажника баул. "Зилок" напрягся, стрела лестницы стала подниматься. Пожарники достали ящик с бутылками. Засовский расстегнул баул и извлёк из него купленный как-то по случаю у чёрных копателей раритет - немецкий огнемёт времён Второй Мировой Войны. Так же на свет божий была извлечена и водружена на голову пластиковая жёлтая строительная каска - атрибут особого начальничьего шика и ухарства. Засовский повернул кран клапана давления до упора и поднёс к воронкообразному рылу огнемёта зажигалку. Чиркнул кремень, жизнерадостный газпромовский огонёк заплясал на конце ствола аццкава оружия.
- Васёк, шмальни-ка в окно справа - приказал командир.
Васька вынул бутылку из ящика, зажёг фитиль от поджига огнемёта и швырнул в окно, справа от того, в которое уже влезла лестница. В помещении что-то громко хрюкнуло и из оконного проёма полыхнуло.
-Ну, начнём благословясь - Засовский широко осенил себя крестным знамением и пустил рыжую струю керосина в чёрный провал окна. Секунду ничего не происходило, но уже через мгновение оранжевые языки пламени облизали остатки стены над окном и из него повалил стабильный чёрный дым крематория. В доме послышались проклятия, из окна слева вылетел горящий матрас.
-Кто первый пойдёт?- посмотрел на бойцов начальник.
-Молодой, молодой пойдёт!-дружно заорали черти.
-Товарищ командир! Мне же по уставу не положено, я же водитель! - начал отнекиваться Виталик, но, встретив просветлённый взгляд Засовского замолчал и пошёл к нему, как енот к удаву.
-Не ссы, сынок, все мы должны пройти крещение огнём. Слышишь-там люди, их спасать надо- с материнской заботой застёгивал он ремешок своей "желтой каски победителя" на подбородке загипнотизированного Виталика, вкладывая в его руку, вынутую из-за голенища сапога финку.
-Рядовой Пробкин, выполнять приказ!
-Есть... - выдавил Виталик и полез по лестнице.
В проёме дымящегося окна показались две страшные, чёрные хари, схватившие концы лестницы и начавшие трясти их из стороны в сторону, пытаясь сбросить новобранца. Виталик зажал финягу зубами и пополз дальше вверх.
-Засовский, сука! - орали бомжи - ты же уже приезжал в этом месяце, двоих после твоих учений закопали. Хули тебе ещё от нас надо?
-Попиздите мне там - благодушно щерился тот, оценивая обстановку.
Ослабевшие от весеннего авитаминоза и изопропиловой незамерзайки бомжи поняли, что с лестницей им не справиться. "Зинку тащите, Зинку!» - послышались выкрики в аццком помещении. И тут взорам огнеборцев во всей своей протухшей красе предстала страшенная, вывернутая пиздища. Два задыхающихся от копоти бомжа держали раскоряченную бомжиху, которая с интересом смотрела на замершего в немом ужасе Виталика.
-Унесите её нахуй! Кто вам позволил нарушать мараторий на  применение бактериологического оружия в локальных войнах?-подъебнул бомжей Засовский.
-Зинка, ссы давай, пожгут ведь всех!-начали те трясти протухшую бабу. Зинка напряглась, растянула пизду в стороны когтистыми, как у грифа пальцами и выпустила зловонную струю ядовитой своей мочи, целясь прямо в Виталика.
-Боец Пробкин, не бздеть! Щас мы её снимем!-ободрил оцепеневшего паренька старшой и пустил ответную струю керосина прямо в зверолюдей. Рыжая змея прогудела над головой Витальки, съев волосы на макушке и облизав руки и ушла в ебло Зинке. Огненные брызги осели на бомжей и начали с треском жрать их вонючую одежду, кожу и волосы.
-Попадание! - заорали черти.
-Зажарил, сууууука!-выли бомжи, осуществляя Броуновское движение в дыму и копоти горящего дома. Но наружу никто не выбегал, знали, что Засовцы только этого и ждут.
Виталик разжал обожженные пальцы и машинально включив в мозгу кошачий гирокомпас полетел вниз. Приземлившись на 4 кости, он только успел почувствовать дикую боль в левой ноге и сознание его померкло.
-Раненого на носилки! - рявкнул Засовский и уже тихо, только себе, со спокойствием профессионала подытожил- Вот теперь всех загашу...
Он опять засунул руку в  свой волшебный баул и вынул из него красивый финский топор на длинном топорище которого было старательно выведено прибором для выжигания по дереву его шестилетним сыном: "ВАСТАВШИЙ ИС АДА 666". Потеря в живой силе только раззадорила огнеборца. Просветлённый от ярости взор его был страшен. Заткнув топор за ремень, он оглядел чертей.
-За мной - скомандовал победитель огня и проворно вскочил на первую ступень лестницы.

Звонок был ранний, такой ранний, что я вначале не понял, кто звонит.
-Серёж, я в больнице, ногу сломал...
-Виталик, ты что ли? Где сломал?
-Я. Вчера с Вадиком гулял, наебнулся на ровном месте...
-Что сломал?
-Голень. Обе кости. Врач сказал, операция в среду. Только надо пластины купить. Они дорогие... Тысяч по 15 каждая...
-Ладно. Лечись, не парься. Будут тебе пластины.

Второй звонок. Не поссать, не посрать не успел. Засовский. Пьяный, сука, с утра.
-Серёг, я тут случайно на учениях Виталика твоего подпортил.
Виталик работал по трудовому договору в пожарке: день там - три дня у меня водителем "Газели".
-Знаю уже.
-Серёг, ну ты же знаешь, какие у нас, у пожарных зарплаты... А ему теперь пластины надо покупать, дорогие...
-Ладно, не парься, я оплачу.
-Серёг, если б не ущщщщщ...
Я выключил телефон. "Когда человек горит - погасить его невозможно!» - вспомнил я бессмертное утверждение моего школьного трудовика, вышедшего живым из горящей 34-ки на Курской Дуге. Мы, пацаны, тогда не понимали всей силы этого выражения. Меня улыбнуло и я пошёл срать.