В день Дурака, с пистолетом, детской китайской игрушкой,
Весь камуфляжно одетый, иду словно Рэмбо и с “пушкой”.
Иду именинником в гости, по старой дурацкой традиции,
Осклаблюсь немного, для злости и... в отделенье милиции.
Ворвусь словно вихрь, как цунами, - А ну, – крикну – суки, лежать!
И с мокрыми сразу штанами, ментов штучек шесть или пять.
Трясутся щекастые твари, все белые как полотно,
Я им пистолетом по харе: - Оружие быстро, говно!
Навру им про адские мины, что дом их давно окружён,
Они же заблеют скотины: - Детей пожалей наших, жён.
Усатым поведаю гадам про нашу народную месть,
Блесну, словно молнией, взглядом и сгинет ментовская спесь.
Себя обьявлю прокурором, судьёй и ещё палачом,
И, нервно так, щёлкну затвором и челюсть вперёд кирпичом.
Заставлю трусливое войско: – Всем кляпы! Друг друга связать!
В штанах у всех сразу же скользко: – Сейчас он начнёт убивать!!!
Все в голос завоют, как бабы, вонища – святых выноси,
Здесь всё, мне в другое пора бы, на ключ всех и “лампу гаси”.
Бывает, что пять отделений даю в этот день “на гора”.
Любимый мой день! Наслаждений! Весь год жду, чтоб крикнуть:

                                              У

                                              Р

                                              А

Обычно, второго апреля, лежу весь избитый, без сил:
Когда-нибудь, точно, пристрелят и в справке прочтут – “Имбицил, ...”