- Иваныч, ты чё-та седня весь помятый, вроде не пьешь, а как будто?- Это Ахмет, мой напарник, хороший, способный паренек, понятливый и всё подметит. Три года вместе, я его учил, да так и оставил при себе, слесарим мы, автосервис здесь.

В раздевалке еще никого, мы с ним ранние, пока все подтянутся, мы уже и наговоримся и кофе напьемся, вон, бурчит уже кофеварка, Ахмет шустрый, уже все сварганил. Переоделись и к столу сели:
- Или не спал ты всю ночь? Или всё же перелил?
- На вечере был, с одноклассниками встреча была, ну и запела душа, своих увидел, постаревших правда, но всё равно, было здорово. Настроение зато у меня или не видно?
- Видно-видно! Ну и как одноклассники? Все живы и здоровы? На ноги встали все, без потерь? А то, вот среди моих так и нет уже многих, перестройка забрала.
- Твой возраст как раз и попал в эту страшную пору, когда бандиты и проститутки в почете были. А мы были по-взрослее, не годные наши девочки были уже и парни тоже уже с головой дружили, а вот вам не повезло, вы оказались ни там, ни тут, жалко мне вас.
- А ваши-то как? Все успешные или как?
- В общем-то да, успешные. Может быть только я и не оправдал надежд, почти отличник учебы, мать ее за ногу. Особенно успешные те стали, кто шоколадки под партой втихаря жрал. А я ведь дурак был, куплю пирожок и всем откусить дам. Но за то не зря сходил, Таньку, любовь мою первую увидел, вот у нее и спал, ох, был бы ты ровесником мне, я бы тебе по-рассказал, как встретил, потому и не выспался.
- Женишься поди?
- Ну да, разбежался. Она теперь человек состоятельный, не я, жалко только одиночка, хотя нет, с дочерью живет. Я там тебя вспомнил, с дочкой как познакомился. Умная, в мать, да и парня у нее нет. Понятливая, поняла, зачем мы явились, сразу к подружке ушла. Я ей пообещал парня найти, ты как? Твоих лет она, в институте учится, да и тебе пора туда же, не век же гайки крутить, да и не глупый ты.
- Да нет, учится мне не на что будет, семья у нас не вытянет моей учебы, бедные мы.
- Вот так и я когда-то, слесарем стал, а физиком хотел быть. Потом понял, что не нужны никому физики, да и средств тоже не было, мать у меня, да сестра малая, поэтому и пошел сюда.
- Ну так в почете же ты, уважают тебя, шеф вон как отзывается.
- А вот там, на вечере, снисходительно смотрели, неудачник будто бы, хоть и учился хорошо. А я радуюсь, дурак, когда мои знакомые и друзья богатыми становятся, деньги они нам приносят, работу дают. Только один меня там разозлил, все пальцы веером расставлял, какой он успешный, еще и к Таньке вязался, да ее успехами не удивишь, ей другое надо. Забыл он, как я его под сраку пинал, баловня маминого. К восьми подъедет, коробка у него гудит, пообещал я помочь, вот тут и я пальцы расшаперю. Не понравился он мне еще больше чем в детстве и обидел меня при всех. Ну ладно, пора начинать, а ты подумай, девочка хорошенькая, как раз под тебя, дети у вас будут красивые. Только серьезно, не так, погулял-погулял, да и расстались. Выгоню сразу, хоть и дорожу я тобой...

В восемь приехал мой одноклассник. Проехались мы на его тачке, водила он оказался никакой, рулить умеет, коробка гудит, потому что выработалась от неправильных включений, а то, что километров мало на спидометре, так там, на Западе, тоже наши ребята работают. Договорились до двенадцати разобраться и может забирать свое чудо ненаглядное. Уехал, забрали его другой машиной.

- Ахмет, делаешь то, что я скажу и не задаешь вопросов. Делать надо всё быстро, шеф сказал чтобы обслужили вовремя всех, кто в очереди, а эту как хотите, между делом. Я займусь теми, кто в очереди, а ты пошел в магазин, купишь два килограмма бананов, да по-зеленей. Всё, пошел...
- Бананы-то зачем?
- Я всё сказал. Молодой ты, тебе как раз такие витамины нужны, бегом в магазин.

Ахмет взял хороших бананов, кажется в Африке обезьяны остались совсем без корма, невызревшие еще уже рвут и отправляют к нам, обезьянки только плачут глядя на это. Но это очень подходящий материал для нас.

- Это первичный вал так шабаршит, на холостых слышно, поэтому откручивай заливную пробку и забивай туда бананы, сколько влезет, а влезет туда половина от того что ты купил, а остальное, чтобы съел до обеда ты сам. Всё, вперед!
- И чё будет, Иваныч?
- Тысяч пять гарантия шуметь не будет, а потом снова приедет, желательно к нам же. Потом проверь масло в моторе, когда заливал он свежее, там написано у него.
- Проверил уже, свежее, тысячу даже не проехал.
- Сольешь литр ровно, на шесть горшков это нормально, зальешь ровно столько же солярки туда...
- Это-то зачем? Ты с ума что ль сошел?
- Не сошел, обиделся я на него. Через семь-восемь тысяч приедет к нам снова, вкладыши заменим, вообще, все гладкие подшипники и втулки разные. Даже не заменим, а накерним просто, что опять тысяч на десять хватит. Ты не переживай, он богатый очень, сам рассказывал, что деньги девать почти некуда, а нам как раз такие клиенты нужны, на бедных я этого никому не позволю делать, сам из них.

Ахмет делал что сказали, правда без всякого настроения, он обычно поет или свистит, сегодня замолк, но делал без подсказок и ошибок. Я в это время с левой задней двери снял обшивку, как раз он закончил.
- Теперь иди на улицу, набери сухого собачьего гавна немного, с килограмм. Чё ты на меня смотришь? Побежал быстро...

Ахмет ходил не долго, погода как раз дня три уже баловала солнцем, так что сухого набрал быстро, да и собак возле нас крутилось много, хватало этого добра.

- Теперь засыпаем его сюда, в низ двери, обклейку поднимаем чуть выше, чтобы при дожде вода попадала сюда и тогда это, раскиснув, будет «хорошо» выдавать запах, а пока сухое ничего не слышно. Можно и в коробку пару катяхов заложить, только оно сразу начнет вонять, а нам это не надо, это мой одноклассник.
- Где ты этому научился?
- Я учился никак ты, а на курсах специальных, тогда иностранных машин мало было, нас на них и учили специально, хотя разница-то и не большая, наша это или не наша, у всех у них поршни и цилиндры. Учитель был у нас, он научил нас ста способам, как машину заставить на ремонт ездить. Хитрый был мужик, но профессионал в этих делах, а я как всегда учителей уважал, много мы с ним посидели, попили и опытом поделились. Только ты не вздумай в автомат-коробку напихать чего-нибудь, она сразу откажет, там каналов много перепускных, только в механическую.
- А почему на Таньке-то не женишься?
- А потому что потом начнется жизнь монотонная, скандальчики малые всё равно будут, вот и скажет она мне когда-нибудь, кто ты, а кто я. Опять обидно будет, уйти придется, не мой это уровень Ахметушка. Мой, это может учительница какая-нибудь, но не выше...
- Тогда не надо меня знакомить с ее дочкой.
- Надо, надо. В этом же году пойдешь учиться, у нас будешь подрабатывать, я договорюсь. Так, вроде бы хватит ему, хотя, снимай заглушки на правой стороне с подшипников колес, подтяни их градусов на девяносто и через тысяч пять можно будет подшипнички сменить.
- Это ж вообще... Обман, наезд...
- Считай как хочешь.Только не забывай, мы его кинем на штуку, может две, а подумай на сколько он кинул кого-то. По-больше однако людей поободрал, не государство, а людей. А нахрена меня унизил? Зачем врал, что купил это корыто за семьдесят тысяч и с завода, на руль посмотри, что видишь?
- Вижу, что аэрбэков нету, обманки стоят, польские.
- Вот то-то и оно, если авто стоит выше пятидесяти тысяч, то уже автомат-коробка должна быть, богатые покупают, им лень руками переключать, а он пыжился, с завода купил и за деньги большие.
- Убьется же, если что случись, машина-то тяжелая, инерция медвежья...
- Об этом я ему скажу, я не хочу чтобы он погиб или калекой стал, как тот артист, а то кого будем ремонтировать, поубиваются все... Да и одноклассник он мой, пусть и в обиде я, но не до смерти же.. Ты давай, выезжай, поезди чуть-чуть, пусть на холостых работает, разбивает «африканское масло», он уже звонил, что едет.

Одноклассник приехал, долго договаривался с шефом на счет подушек своих, сказал, что хоть и дорого, но надо вставить, не об вату же головой биться. Потом спросил у меня, что мне-то должен, а я сказал, что разговор не по теме, мы же одноклассники, он уехал. Да, видно он не очень щедрый, мог бы Ахмету и дать что-нибудь, но не дал, так и уехал.

Через час звонил, сказал, что шум в коробке прошел, долго ругался за эти аэрбэки, но сказал, что теперь всегда к нам будет ездить. Ну что ж, ждем, думаю что не долго ждать нам.

- Вот у вас отношения? Разве так можно? Одноклассники еще...
- Ахмет, ты хороший парень, но мы не вы, мы русские, мы непонятные люди, до того непонятные, что хоть плачь. Это вы, мусульмане, встречаясь целуетесь, а мы нет, мы выебываться начинаем, растопырив пальцы, какой я умник, а какой ты против меня ничтожный, никчемный, нищий, безголовый. Хотя какой он русский? У него даже и фамилия-то не русская. А нас, русских до седьмого колена и нет уже, мы же интернационалисты, смешались с разными другими, только что говорим еще по-русски. Да и хрен с ним, с одноклассником таким, не все там такие были. И забудь, у меня у самого сердце болит уже, будто три смены отпахал. Работа ждет, забудь про всё и греми ключами.
- Да я-то что? Только не пойму, зачем на такой встрече о деньгах говорить?
- Вот и я о том же... Я вечером за тебя замолвлю словечко, думаю что ты не испортишь нашу испорченную уже нацию. Скажу, для начала, что зовут тебя Алексей, тебя ж от русского не отличить, а потом уж сам объяснишься. А девка ух, знаешь какая? В мать...

Ахмет, засмущавшись, пошел загонять следующую по очереди... А я думал, глядя ему в след, хорошо бы было, если бы мы родственниками стали, надежный парень...

2008-03