Чувство полета. Что может быть прекраснее? Он опять летел над облаками. Там, где небо днем голубое-голубое, а ночью черное-черное. А звезды такие яркие. Поток свежего воздуха в лицо, полная свобода и огромные белые крылья за спиной. Сильные и надежные.

Но вот что-то идет не так. Что-то тянет к земле, такие казалось, надежные крылья слабеют. Лететь становиться все труднее, и он падает. Насквозь пробивает облака и несется прямо к земле. Когда до столкновения остаются считанные мгновения, и можно в мельчайших подробностях рассмотреть каждый кустик, горбун просыпается. Просто ему опять приснился этот кошмар. Ничего страшного – за столько лет уже можно было привыкнуть. Но нет – каждый раз как будто впервые.
Ничего страшного. Он дома. Если домом можно назвать шаманский шатер. И сам старый шаман где-то рядом. Наверно не спит как всегда. Ночью ему особенно тяжело дышать. Видно скоро старик отправится тропой теней к далеким предкам. И некому будет защитить и позаботиться о молодом горбуне Ойтосире.
И, будто в подтверждение его мыслей, шкуры в другом конца шатра заворочались, и оттуда донесся болезненный кашель. Старый шаман действительно не спал.
- Ойтосир, Ойтосир! – позвал он горбуна. – Пойди, принеси мне воды из родника.
- Да хозяин! – тут же откликнулся тот и поспешил к выходу.

А старик опять погрузился в свои воспоминания. О да, он отлично понимал, что жить ему осталось недолго. И действительно, когда он умрет, не кому будет позаботиться о молодом горбуне. Тогда, семнадцать лет назад, когда этого уродливого младенца воины племени нашли прямо в степи, его хотели тут же умертвить. Чтобы не мучился. А брать к своему котелку уродца никто не желал. И именно он, шаман, запретил им это делать, объявив, что этот младенец сын небесных духов. С тех пор Ойтосир стал его рабом и преданным слугой. А сын ли он небесных духов? Может и не все в племени поверили в это. Но закрыли глаза на прихоть шамана: «Пусть нянчится с уродцем, ему кормить – не нам». Но сам то старик твердо знал, что он увидел в этом ребенке..

А в это время горбун обогнул холм и направился прямиком к источнику, вода которого считалась целебной. Он шел легко и мысли его были такие же легкие и немного грустные.
Он давно смерился с ролью неполноценного человека. Был он слаб, и мужчины презирали его, а женщины смеялись и немного жалели. И вот теперь все воины ушли на север защищать свои земли от племен воинственных готов, а в стойбище остались только дети, старики и женщины. Да еще он – недочеловек Ойтосир. Ушел с ними и молодой вождь Атей – самый сильный воин племени. А его беременная жена Табити осталась. Табити, для которой Ойтосир был пустым местом. Табити, которую он так любил, и на которую боялся поднять на нее глаза.

Горбун дошел до источника и стал набирать воду. Наверное, журчание этой самой воды и помешало ему почувствовать легкое дрожание земли. Как будто множество всадников приближалось к стойбищу. Уже на обратном пути, приближаясь к холму, закрывающему стоянку, Ойтосир услышал крики. «Наверно воины вернулись из похода» - подумал он. И побежал быстрее, напрямик через холм. И уже с вершины холма он увидел горящие костры шатров, множество черных всадником между ними, прибитого к земле копьем старого шамана и кричащую беременную Табити, которую нагую за волосы тащил какой-то воин.

О, как сладостно воину вкушать дары своей победы! Как звуки музыки звучат для него крики женщин поверженных врагов его. Это его добыча по праву. По праву сильного, по праву победителя. Так наслаждались жестокие готы песней своей победы, ворвавшись в одно из многочисленных беззащитных стойбищ побежденных скифов. И как неожиданно было видение, последнее видение перед тем, как все они отправились в свой воинственный рай. Темная фигура с горящими, как уголья, глазами не касаясь земли плывшая к ним с вершины холма. И огромные черные крылья за ее спиной.