-То-ва-рищ старший лейтенант, - он еще тщательно выговаривает каждый слог , не сокращая его до «тыщ-сташлейнат». Они все так, – Товарищ старший лейтенант, а часть от города далёко?
- Двести двадцать – двести тридцать килОметров.
- О-о-о…
В серо-голубых, картинно детских глазах ничего, кроме искреннего удивления, преклонения пред расстоянием. Да, если всю жизнь прожил в деревне и в город выбирался только по праздникам… Выбирался, блять… Двадцать минут на электричке – жители мегаполисов это даже за расстояние не считают.
    Камуфляж висит на парне как мешок. Шапка без «ореха», бляха мутная, сапоги колом – первые признаки новобранца. Через месяц-полтора все изменится. Камуфляж притрется, сапоги заблестят, а вот бляха и шапка поменяются. Армейский закон природы.
Глаза тоже изменятся. Не так скоро, хотя у всех по-разному. Детство уйдет.

*****
Стук в дверь. Глаза открываются неохотно. Вчера пришел домой в половине первого ночи. Взгляд на сотовый. Пять тридцать утра. Тревога что ли? Стены в пятиэтажке тонкие, но топанья сапогов по лестнице не слышно. Стучат только ко мне.
-Кто?!
-Посыльный.., тыщ сташленант, - боец еще не перевел дух после того, как поднялся на этаж, - рядовой Монгуш.
Открываю дверь. В подъезде ни одной лампочки. В прихожей тоже нет. В отблесках света из комнаты боец в огромном бесформенном бушлате похож на инопланетянина из Пятого элемента.
- Тащ сташленант, там в караулке…
Сегодня караул с моего взвода. Застегиваю бушлат на бегу.

До караулки я не добежал. Все произошло около вышки. Врач, тоже старлей, сидит на чемоданчике, остекленело глядя на собственные, беспомощные уже руки. Он единственный не курит среди собравшихся. Начальник штаба, комбат, замполит… Сзади мня скрипит тормозами командирский уазик. Все офицеры идут докладывать командиру. Я не оборачиваюсь. Снег. Кровь. Втоптанные окурки. Желтоватая лужица пива из валяющейся полторашки. Свет прожектора направлен чуть в сторону, выхватывая из темноты черный блестящий сапог лежащего солдата. До меня не сразу доходит, что полторашка – его.
Лица нет. Пуля вошла в затылок и пролетев насквозь мягкую, податливую мозговую ткань, разнесла лицо изнутри, выплеснув на снег восемнадцать-девятнадцать лет жизни..  Переживания и мечты, надежды и любовь… первый поцелуй и первый раз. Если у него он был…
Мой караульный еще здесь. Дает объяснения начальнику штаба полка. С точки зрения устава он прав – погибший нарушил требование остановиться. Рядом склад ВВ. За ним - продсклад, куда этот наверное и лез.

Караульный разворачивается ко мне: в серо-голубых, еще не так давно наивно-детских глазах - ничего. Абсолютная, почти торжественная пустота. Безразличный взгляд робота на ощетинившееся осколками кости отверстие в голове убитого. Чуть ниже шапки. Пять сантиметров левее и пуля прошла бы мимо.
Пустые глаза. Детство ушло.