10.

Щелчок у самого уха и насмешливый голос вывели его из состояния транса, в котором находился Степан.
- Степан Александрович, не надо больше играть в прятки, - и тычок в шею чем-то тупым и твёрдым заставил Степана упасть на одно колено. - Брось пугач, говорю...
Степан отбросил пистолет в сторону и поднял голову. Здоровяк стоял над ним и держал его на прицеле.
- Мне деньжата нужны были только, гражданин полковничек, - сказал он, ухмыляясь. - Но я их и без тебя теперь получу, жаль только, ты Кабанчика завалил, но за это сам помучаешься в аду. Вот если бы ты не дёргался, а отдал бы мне мои денежки, то не пришлось бы мне тебя щас убивать и не надо бы было домой к тебе ехать, а щас и бабу твою прибить придётся… Вот видишь, что ты наделал? - он опять ухмыльнулся.
Степан даже не понял, как сделал первое движение, но он, резко откинувшись вбок, ударил со всей силы ногой по колену бандита. Тот, не ожидая этого удара, покачнулся, припал на колено, выстрелил, но промахнулся. Пуля обожгла Степану щёку и с визгом вошла в мёрзлую землю. Второй удар Степана пришелся на ту же коленку. Взвыв, гигант выронил пистолет и упал. Степан метнулся за выпавшим оружием, но, чуть-чуть не дотянувшись до него, был схвачен здоровенными руками и отброшен в сторону. Гигант ревел. Припадая на одну ногу, он вскочил, перевернул Степана в воздухе и обрушил на землю. Хруст суставов. И дикая боль пронзила весь организм. Из последних сил, когда разъярённый болью здоровяк опять схватил Степана, он вцепился в его одежду и, запутавшись, они оба повалились на землю и покатились по склону. Уже почти задыхаясь от медвежьей хватки, Степан почувствовал спиной что-то твёрдое. Превозмогая дикую боль, он вывернул руку и схватил мешавший предмет.
Пистолет...
Он упёр его в живот противника и нажал спуск. От глухого выстрела все тело здоровяка дёрнулось и обмякло. Ещё держа одной рукой Степана за горло, он прижал вторую к животу и смотрел Степану в глаза, как будто не понимая, что произошло и почему ему так больно.
Второй выстрел, почти в упор, в удивлённо раскрытый рот, снёс ему весь затылок, и он рухнул на Степана и застыл.
Выбравшись из-под трупа, Степан сел и обхватил голову руками. Тело его дёрнулось, потом ещё раз, потом еще и ещё...
Молчаливый лес безразлично смотрел, как содрогающийся от прорывающихся рыданий человек, падая и оступаясь, забрался вверх по склону и припал к уже покрывшемуся порошкой телу, распростёртому на снегу, и замер, что-то шепча и всхлипывая...

* * *

11.

Холод начал сковывать его. Степан поднялся на колени, стащил с себя задубевшую и ставшую просто ледяной куртку, накрыл лицо брата. С трудом встал.
- Прости меня, Гошка.
Он поплёлся к машине. Наверху оглянулся. Теперь это место уже не казалось тихим и спокойным, пятна крови, алые на белом, местами стоптанном снегу, торчащие земляные кочки и два темнеющих трупа. Скорее все это походило на финальные кадры какого-то боевика.
Степан перестал ощущать время, голова кружилась, он находился в каком-то тумане. Одна мысль билась в мозгу - только что из-за денег, которые он тут нашел, он потерял всё, стал преступником, на его руках кровь, они отняли у него брата...
Отчаяние и тоска охватили всё его существо. Всё рухнуло, в один час... "Зачем я взял эти деньги, - пульсировала мысль, - Гошка... Как вернуть его? КАК?!"
Степан сел в машину, завёл и резко тронулся с места. Развернувшись, он нажал на газ, "Нива" пошла в гору...

* * *