Эта история – не о том, как «девка тупо разводит автора на поджениться и купить ей квартиру».
И не стоит, уважаемые читатели,  еблански вестись на это гонево.
Это лишь еще одно подтверждение старого тези – люди специфических профессий смотрят на мир иначе, и способны к нестандартным решениям…

- Милый, не будем ходить вокруг да около. Избранные места из Цветаевой мне читать не надо. Ты хочешь меня трахнуть – так?
- Ога…
- Так вот, я не против, в принципе… Ты мне тоже нравишься. Но я привыкла делать ЭТО в необычных местах… в Париже, например. Предварительно поужинав в хорошем ресторане, получив от мужчины красивый подарок… Я – не дешевка, неужели не заметно?
Телка не врала. То немногое, что обтягивало ее роскошные телеса, стоило как минимум трешку бачей. А то, что поблескивало на холеных пальцах, шейке, в ушах – как минимум вдвое больше. Как вообще ее занесло в этот, очень средней руки, кабак?
А все одетое на мне суммарно стоило бачей сто, да и то – в момент покупки. Я не любитель стильно одевацца. Зато, что касаецца бухать и ибацца – у меня поистине золотые руки. Неужели я так и не впердолю этой крале?
- Ты кем работаешь, милый?
- Патологоанатомом, при морге…
- Ужас какой! Да и денег на мертвецах много не подзашибешь, верно?
Опять она права… Единственное, что я реально мог ей предложить – так это необычное место для случки. Я представил ее у себя в анатомичке, на мраморном разделочном столе… лежащей на животике… руки прикручены к ручкам, ноги – к ножкам… Я вдул бы ей в сраку, без любрикантов, по жесткачу – штоб визжала и дергалась. Еще с пяток свежемороженых трупаков вытащил бы из холодильника и расставил вдоль стен – для остроты ощущений. Но вот Париж и прочее…
За окном басовито скрипнули тормоза.
- Ну, вот и мой сегодняшний… Давай прощаться, милый?
Я глянул. «Ламборджини Ла Джип» - насколько я знаю, в Москве такой один. И хозяина его знаю: почтенный дядя, артист, каскадер…
- Оставь телефончик?
- Ну, запиши… - телка продиктовала семь цифр и ухмыльнулась. – Разбогатеешь – звякни, ага? Кисс ю, милый…
Идеальной формы ягодицы в последний раз мелькнули в дверях и исчезли. Сегодня ночью промеж них – артистично, по-каскадерски, возможно даже не в Москве – будет введен НЕ МОЙ хуй, и это нервировало.
Мне же нынче ночью, окромя скучного дежурства в морге, ничего не предстояло. Правда, сегодня суицидницу привезли, снотворным отравилась – школьница, 8-й класс… Двойку получила? Мальчик игнорировал? Да похуй, главное – свеженькая, может статься, даже девственница. Фен ей в жопу на пару минут, разогреть до приятной температуры… От горячего воздуха брюхо вздуется, рукой надавишь – стонать начнет, почти как живая!
Ээээхххх, житие мое, пес смердячий…

                                                * * *
Я ошибся. Дежурство оказалось отнюдь не скучным.
Едва я успел убрать обратно в морозильник «оооооооо, восьмиклассницу» (знал толк в девочках Витя Цой – эта, и правда, целкой оказалась), как в дверь постучали. Четверо классических «людей в черном» (братки образца 2007-го) внесли пятого – в шикарном, с иголочки, байкерском прикиде. Пятый был наглядно и необратимо мертв.
- Чем могу-с...? – осведомился я.
- Слы, ты! Брат наш умер, видишь? Он после работы любил на «Харлее» погонять, седня тока сел – сердце отказало… Завтра хоронить. Переодеть его надо в человеческое, догоняешь? Ну, лепень там от «Армани», шкары путевые, селедку… Пятерку башляем – сделаешь?
- Не вопрос, - согласился я. Мне действительно не привыкать.
Братки небрежно шлепнули своего усопшего на разделочный стол, на брюхо ему бросили банковскую пачку зеленых полтинников и деловито выкатились за дверь. Я присел, закурил и призадумался.
…Так. Первым делом – обмерить. Вызвать такси, в центр, к круглосуточным бутикам… «Армани» я, конечно, не куплю – дорого, надо же и себе бабла оставить, а дохлому чё? Не маленький, хуй пососет – сиречь, в «Хьюго Боссе» закопается. До рассвета я, пожалуй, не только управлюсь, но и успею еще разок свою школьницу разогреть. Чёт она мне шибко понравилась…
В дверь забарабанили. Укрыв братка-байкера простыней, я пошел открывать.
На этот раз меня посетили как раз байкеры – шесть харь. За руки-за ноги они внесли мужчину в добротной двойке от «Бриони», с белым застывшим лицом. Сначала я подумал, что на нем очки, но приглядевшись, понял – это были зрачки…
Второй раз за ночь я выслушал историю, довольно схожую с первой. Их коллега, завзятый мотогонщик, днями трудился в неком серьезном бизнесе. Сегодня он приехал на ночной пробег прямо с работы, не успев заехать домой переодеться. Принял «стартовые» полвеса кокса… передоз… завтра хоронить… по традиции надо бы…
- Там косуху нормальную, чоперы, кожаные штаны само собой… Мы тут скинулись, двушку бачей насобирали – должно же хватить?
- Кладите тело на каталку, господа. И не извольте беспокоиться: к утру уважаемый усопший встретит вас в наилучшем виде…

                                            * * *
Когда за байкерами закрылась дверь, я сдернул простыню с разделочного стола, закурил и призадумался. Дохляки оказались примерно одинакового роста и комплекции. Теперь я точно знал, что до рассвета успею еще раз, а то и два разогреть полюбившуюся мне школьницу – ведь дел предстояло не так уж и много!
А может, не надо разогревать – вдруг подумал я, разглядывая две пачки денег. В одной было пять, в другой – два косаря свободно конвертируемых бачей. Пожалуй, могу себе позволить и свежанины…

                                                          * * *
- Жанна? Привет, помнишь меня – я тебе давеча в кабаке Цветаеву читал? Ога… Слу, я тебя вот по какому вопросу беспокою – ты в эти выходные ничем не занята? У меня тут лишняя семерка бачей нарисовалась, думаю в Париж прошвырнуцца, а в одинаре как-то ломает…
- С удовольствием, милый! – зачирикал в трубке удивленный голосок. – Где и когда встретимся?
- Да давай прямо в пятницу вечером, в Шарике-два. Я билеты закажу – тебе СМСкну, какой рейс. И вот еще… я в ювелирке неважно разбираюсь, скажи: тебе марка «Тиффани» как – ничо?

                                                        * * *
… Счет в «Maxim» мне принесли – на 1230 евро, еще 170 я оставил на чай, но ужин того, бесспорно, стоил. Сидевшая напротив Жанна увлеченно крутила на пальце новенькое, посверкивающее брюликами колечко. Взгляд ее в тонко смешанной пропорции выражал все три чувства, которые мне хотелось видеть: собачью преданность, восхищение и готовность расплатиться в полную меру нашей обоюдной фантазии. Ее горячая ладошка под столом легла на мою штанину и поползла выше, все выше…
- Милый, ты меня просто поразил! Хочешь, поедем в нумера..?
- Фи, какая банальщина... – процедил я сквозь зубы. – Я хочу навалить тебе на бивень на Эйфелевой башне, на смотровой площадке, на самом верху… А потом я хочу потромбовать глину в твоем тухлом цеху – где-нибудь на набережной, с видом на Сену… И я хочу, чтобы в эти моменты ты называла меня Педагогом!
- Любой твой каприз, милый… Слушай, а можно поинтересоваться…
- Любой твой вопрос, Жанна.
- Скажи, а это сложно в твоей профессии – заработать семь тысяч долларов за одну ночь?
- Да проще пареной репы, детка. Отрезать две башки, поменять их местами и снова пришить. Гарсон, такси!