Корнет, юная княжна и шулер-капитан сидели в зале у камина и вели утонченные беседы. При этом корнет время от времени многозначительно поглядывал на княжну, а княжна украдкой мяла бравому капитану хуй через шелковые лосины. Капитан же невозмутимо курил трубку, думая о том, под каким бы благовидным предлогом расписать пульку или на худой конец покатать шары в бильярдной. За окном мело, дворецкий Иван почтительно застыл в дверях, на маленьком столике блестел слезой испарины графин водки.
- Иван, принеси шпроты, - небрежно бросил через плечо корнет, и на правах хозяина прибавил веско: - Да пошевеливайся, пидарас старый!
- Фи, Жорж, как некомильфо, - равнодушно отозвалась княжна, прикидывая, не съебались ли маменька на бал к Михалковым, и уместно ли будет намекнуть капитану о сокровенном расхожей фразой «фак ми факин бастард». – Иван Данилыч вас малюткой еще нянчил, а вы его пидарасом…
- Покорнейше прошу извинить, - с готовностью припал корнет губами к изящной ручке княжны, подавшись из своего кресла ровно настолько, чтоб задрался щегольской его мундир и девица увидела шелковые боксерские трусы. – Вырвалось, Катенька, не взыщите.
- Эстонские, - резюмировал капитан, наколов шпроту на вилку и поднеся небрежным жестом к густым усам. – Увольте, - вздохнул он, отложил закуску, достал из кителя складной стаканчик с вензелем Ея Величества Лейб-гвардии Краснознаменной танковой дивизии, наполнил до краев водкой и бережно, заглядывая в самое дно, испил, не морщась и сдержанно двигая кадыком.
- Иван! – раздраженно позвал корнет и, едва дворецкий подошел, достал из банки самую крупную шпроту и швырнул ее в лицо старику. – Уберите немедля.
Катенька беззвучна зааплодировала, восхищенно глядя на капитана.
- Сергей Ромуальдович, вы такой патриот, право, мне даже неловко за свою бесцельную юность!
- Да-с, - скромно согласился капитан, и как логично ожидаемое, предложил: - Так значит, пульку, господа?
Княжна радостно захлопала в ладоши, оконфуженный Иван Данилыч мигом явил уважаемой публике нераспечатанную колоду карт, двое крепостных, кряхтя, внесли стол, в углу забренчали унывное что-то выряженные в красные рубахи цыгане.
Играли в подкидного дурака. Катенька хмурила брови, собирая со стола карты, корнет азартно сливал капитану, капитан жевал усы с невозмутимым видом и постоянно поправлял рукава.
- Гм, - многозначительно произнес наконец Жорж, - как прикажете это понимать?
Рядом с пиковым тузом капитана на стол лег пиковый туз корнета.
- Беру, - сокрушенно вздохнул капитан, сгреб карты со стола и пояснил Катеньке: - Мадемуазель, ваш ход.
Катенька выложила шестерку бубен, семерку треф и короля с подрисованными усами, ниже которого детским робким почерком было пояснено: «Йа хочу ебаццо!»
Заверещал пейджер капитана.
- Мне пора, господа! – объявил Сергей Ромуальдович и встал из-за стола.
Корнет многозначительно на него смотрел, подперев подбородок ладонью.
Капитан покраснел, вынул из кармана серебряную вилку, портсигар слоновой кости, положил на стол и, бормоча извинения, удалился.
- Ну вот мы и вдвоем, Катенька, - намекнул корнет.
- А у меня месячные, - скучно парировала княжна, вздохнула и откланялась.
Жорж еще с полчаса сидел, с грустью глядя на языки пламени в камине, затем позвал дворецкого.
- Веди Наташку. Да гандоны прихвати, да пошевеливайся.
- Сей секунд, - расплылся в улыбке старик.
Через минуту в дверях стояла красная от смущения девка в сарафане и валенках. Цыгане без напоминания рассосались, один только цыганенок спрятался за портьеру и стал подглядывать.
Жорж поставил девку раком, закинул юбки на спину, спустил лосины и стал меланхолично, позевывая, двигать задом. Девка вполголоса охала, вполголоса напевала хороводную. Наконец, корнет задергался судорожно, девка быстро обернулась, присела на корточки, сняла с хуя гандон и дососала. Похлопав Наташку по щеке, корнет, насвистывая, натянул трусы,  лосины, и плюхнулся в кресло, капризно сказав:
- Иван, шампанского мне!
К Жоржу уже бежал дворецкий с бутылкой в серебряном, набитом сухим льдом ведерке. Корнет забил косяк, раскурил, предложил Наташке и дворецкому, те замотали отрицательно головами. Жорж махнул девке рукой, и та безмолвно исчезла.
- Знаешь ли ты, Иван, что такое нирвана? – пафосно воскликнул корнет, когда его нахлобучило по полной.
Дворецкий смущенно развел руками.
- Не видал, барин.
- Пшел вон, - застонал Жорж, достал из трусов хуй и стал дрочить на воспоминанья о юной княжне Катерине Таракановой.
Дворецкий молча удалился.
Пройдя в свою крохотную комнатку за залой, он снял тесные башмаки, сюртук, одел просторную рубаху и валенки, сел на скрипучую кровать.
- Погубит себя барин, ой, погубит… - бормотал он, ровняя по зеркалу лезвием полоску кокаина. – Нирвану вспомнил, не к добру это, - он нюхнул мощно через скрученную екатеринку, пошевели ноздрями, достал из-под лавки балалайку и завалился уже на кровать.
Глядя в прокопченный потолок, где в углу суетливо бегал вокруг мухи паучок, Иван вздохнул, тронул пальцами балалаешные струны, и привычно-уныло затянул вполголоса:
- Рейп м-и-и-и… Рейп ми-и-и, май френд…