Кто меня знает, подтвердит: работа у меня сидячая. Причём до такой степени - что жопа преет до ощущения, извините за выражение, общего дискомфорта.  Явление это амплитудное, однако, выявить какую-то периодичность довольно сложно. Дома всё проще: подмылся и делов-то. Но на работе подмывание жопы сопряжено с целым рядом трудностей, что также подтвердят люди не только меня знающие, но и вообще посещающие работу.  Около месяца назад проблема приобрела очертания мокрого пятна в области задних карманов брюк, и тут-то моё терпение повторило участь водопроводной трубы алкотного соседа дяди Гриши, то есть, лопнуло.

И решил я, друзья мои, подкладывать туда мягкую гигиеническую салфетку, дабы свести к минимуму неприятные ощущения. Первые пару дней всё шло замечательно: к концу дня салфетка извлекалась слегка пожёванной, благодаря булошным фрикциям ходьбы, и задорно уносилась с ревущую пасть унитаза. Но на третий день произошло странное. Приспустив портки, и проникнув правой верхней конечностью в тёплое лоно исподнего, я не обнаружил знакомой шуршащей бумажицы и ужасно запаниковал. Поначалу. Шутка ли - оконфузиться на весь холдинг выскочившей из брючины салфеткой, томившейся возле жопы. Однако на следующий день повторилось то же самое - при том, что бдительность была повышена в разы и сквозь брюки не проскользнула бы и неприметная церковная мышь. Тогда я воспользовался пластырем, с помощью которого закрепил салфетку. В итоге исчезли и салфетка и пластырь. Следы терялись явно в офисе, ибо до дома указанные предметы личной гигиены даже не довозились.
Я ужасно не люблю алогичности. Всё разговоры о фатализме, предчувствии беды, домовых, экстрасенсах, гуманоидах и прочей летающе-ухающей п.о.е.б.е.н.и вызывают у меня фибрилляции ног и одутловатость скепсиса. Крамольная мысль «что за х.у.й.н.я?» становилась огромным бесформенным, безликим у.ё.б.и.щ.е.м, по консистенции сравнимым с нудной соплёй в простуженным от февральских морозов горле и трансформировавшимся в угрожающе нависавшим над мозгом знаком вопроса. Что за х.у.й.н.я? – спрашивал я салатовый маркер, кружку с иероглифами, разводы на лобовом стекле и щенка йоркширского терьера, встречавшего меня на пороге дома.  Ответа не было...

А салфетки между тем исчезали, и всякий раз быстрее и быстрее. Наконец настал момент, когда бумажки хватило на полчаса. Холодные капли пота, сгенерированные непониманием происходящего, сбегали по спине к кобчику и оттуда, не встречая особых преград в лице полагавшейся там находиться салфетки (з.а.е.б.и.с.ь?) повисали на усохшей в ужасе мошонке, где, не в силах сопротивляться гравитации, срывались в пугающую бездну штанов...

Тогда я решил ничего не подкладывать: в конце концов, не имея ответа на вопросы, лучше не давать повода этим вопросам появляться в принципе. Итог оказался фатальным: огромная дырка в трусах сзади и явно инородного происхождения механическое воздействие на брюки изнутри повергли меня в уныние. По всей видимости, моя жопа выделяла некий неизвестный науке секрет, растворявший бумагу и ткани. Оставался один вопрос: почему данный секрет, обладая такими неслыханными деструктивными свойствами, никоим образом не воздействовал на поверхность самой жопы и не причинял ей вреда?

Взяв отгул за свой счёт, я решил досконально разобраться в удивительном физиологическом феномене, ставшем причиной моей бессонницы за последние дни. Смазав зад увлажняющим кремом, я повернулся к зеркалу и стал наблюдать. Прошло минут двадцать и вдруг… Из жопы показался фиолетовый язык, который ловко слизнул крем и тут же спрятался обратно. Мама! – закричал я и потерял сознание…

Очнулся я на холодном кафельном полу со спущенными штанами, что уже как-то случалось в одном из моих рассказов. Происшествие напоминало дурной сон. Я прислушался к своему желудку. Тишина. Скорее всего, я переутомился на работе, читая форум, или переборщил с анорексией. И всё-таки для пущей убедительности не мешало бы кое-что проверить, хотя со стороны это казалось чистым безумием. Я встал, отряхнулся, застегнул штаны, и пошагал к холодильнику. Куриная ножка, оставшаяся от обеда, должна была поставить жирную точку в этом деле. Умеренно разогрев желтоватую культю в микроволновке, я положил её в штаны и замер. Раздался зловещий шорох. Широко открыв глаза, я стоял посреди кухни и чувствовал, как моя кожа мимикрирует под поверхность куриной ноги, брошенной на алтарь естествоиспытательства: пупырышки звериного ужаса расползались по моему телу неумолимой кавказской диаспорой, и я понимал, что с этой минуты в моей жизни грядут великие перемены. Раздался леденящий кровь хруст, и я почувствовал, как куриная ножка расщепляется хищными полужопиями помимо моей воли. Не помня себя, я ворвался в ванную и, расстегнув штаны, вновь развернулся к отражению. Реальность оказалось хуже фильма «Чужие». Язык, ворочался между огромными зубами, невесть откуда выросшими по краям сфинктера и причмокивал с плебейскими нотками ностальгии, словно храня память о вкусном курином угощении... С мокрым от слёз лицом я доковылял до кровати и провалился в сон. Приснилась чепуха: будто я нарисован карандашом на какой-то липкой бумажке и большой розовощёкий карапуз, старательно высунув язык, стирает меня ластиком…

На следующее утро квартиру разорвал визг: войдя в комнату, родители увидели меня... Даже не меня... В моей кровати лежала огромная жопа: хитро подмигивая чёрт его знает откуда взявшимися заплывшими глазками репродукциям на стене, она плотоядно облизывалась и урчала, словно от удовольствия.