Колька  сидел  на  дворовой  лавочке  и  задумчиво  грыз половину  высохшей  булки. Другую  часть скудного  обеда  мусолил  беспородный  пес  Чак.  День    не  удался,  никому  из  соседей  не  потребовалось  вымыть  авто, бесхозных железяк  тоже  не  обнаружилось.  Единственная  добыча-  засохшая,  надкушенная  булка, оставленная  кем-то  на  подоконнике,  между  лестницами.  Одна  на двоих.

  Колька  считал,  что в  преследующем  голоде виновата  фамилия  -единственное наследство,  доставшееся  от отца. Нелепая  голодная  фамилия  Саранча.  Эх  был  бы он  Борщовым  или  Пироговым.  Наверное,  был  бы  сыт  одной    фамилией,  а  так....

Невеселые  размышления  прервал  выплюнувший  булку  и  сорвавшийся  с  места  Чак.  Рванувший навстречу  пуделихе  Жульке, удравшей  от хозяйки. Хозяйкой  была  школьная  директриса  Катерина  Васильевна,  суровая  тетка,  руководившая  учениками  и  преподавателями  железной  дланью. 

Чак  деловито  обнюхал  Жульку,  лизнул  ее  морду  и  слипся  с  пуделихиной  задницей  намертво.  Прямо  напротив  окон  Катерины  Васильевны.

«Хоть  бы  не  увидела, - бормотал  Колька,  пытаясь  затащить  этого  слипшегося  Тянитолкая  за  гаражи, -  бестолочь  ты  Чак, нашел  к  кому  приклеиться».

-Что  это,  Коля?  Что  твой  пес  делает  с  моей  Жулечкой?

«Не успел»- обреченно  подумал  Колька оборачиваясь.

Катавасия  визжала  на  одной  ноте:

-Я  знаю, ты  специально  это  устроил. Ты мстишь  моей  девочке,  у  нас  выставка  скоро,  моя  Жулечка  медалистка.  А  твоя  грязная  собака  разрушила  все  планы! Ты  понимаешь,  что  теперь  у  Жулечки  будут  щенки?  И  куда  девать  этих  бастардов? Топить!!! Я  сдам  твоего  Бобика    на  живодерню,  а  тебя  в  интернат. Я  этого  так  не  оставлю.  Нищеброды!!!

Колька  стоял,  понурив  голову.  Интернат  и  живодерня  в  его  жизненные  планы  не  входили,  хотя  на  этот  раз были  близки  как  никогда.  Последние  две  недели, Колька  только  об  этом  и  думал. 

Ровно  две  недели  назад  пропала  мама.  Сначала  Колька  обзвонил  все  окружные  стационары,  таким  образом,  искал  он  маму  не  в  первый  раз. Мама  была  сердечницей,  и  регулярно  попадала  в  больницу. И  в  тот  вечер,  когда  она  не  появилась  дома,  Колька  достал  список  больничных  телефонов  и  принялся  методично  обзванивать  приемное  отделение.  Мамы  нигде  не  было.  И  это приходилось  скрывать,  узнают,  что  он  один –отправят  в  детский  дом.

О  самом  страшном  Колька  старался  не  думать,  засыпая,  неумело  молился  своими  словами. Молился  и  думал,  что готов  и  дальше  терпеть  подачки  фальшивых  сук, жалостливо  качающих  головами и отдающих  на  бедность ношеные  вещи своих  детей,  его  Колькиных одноклассников.  И  плевать на  ухмылки  сверстников, когда  в  школьной  столовой  он  складывает  в  пакет  сосиски  и  котлеты, которые  сытые  дети отказываются  есть. А  ему  маму  и  Чака кормить  надо.  Так  что  пусть  ухмыляются,  сказать  то,  все  равно  бояться.  Знают,  что  Колька  бьет  в  гычу  на  раз-два.
Пусть  только  мама  вернется.

Тем  временем  Катавасия  начала  остервенело  растаскивать  слипшуюся парочку  в  разные  стороны.  Получалось  с  трудом.  Пуделиха  безучастно  скулила  и  не  двигалась  с  места, Чак  весело  гавкал  и  пытался  схватить  зубами  руку  директрисы.

-Еще  и  огрызается!!!  Убери  свою  собаку  немедленно!!!!

Как  только Катавасия  перестала  отдирать  собак,  они  разлиплись  сами.  Колька,  подхватив  пса  на  руки,  дал  деру  со  двора.
***
Наутро  плетясь  в  школу,  Колька  чувствовал, что  похода  в  кабинет  директрисы  ему  не избежать.  Катавасия,  будучи  старой  девой,  всю  нерастраченную  любовь  перенесла  на  Жульку.  И  будет  теперь  придираться  по  поводу  и  без  оного.  Так  и  случилось,  вызвали    прямо  с  урока. 

В  кабинете помимо  директрисы,  находился  седой  представительный мужчина,  с  интересом  рассматривающий  мальчишку. Колька  нерешительно  топтался у  порога,  собираясь  сбежать.  Дядька  отчаянно  ему  не  нравился. Катавасия,  встав  из-за  стола,  кокетливо  поглядывала  на  дядьку  и  непривычно  ласковым  голосом  завела:

-Проходи  Коленька,  присаживайся.  Познакомься  вот,  это  Максим  Петрович,  он  из  инюрколлегии  и  у  него  для  тебя  новости.

«Нюркино  лего  какое-то, -думал Колька, -никогда  о таком  не  слышал.» 

Максим  Петрович  улыбнулся:

-Про  Нюркино  лего  подумал,  да  Коль?  Дети  часто  так  слышат. Я  хочу  тебе  рассказать  о  твоем  дедушке,  месье  Сарране,  который  после  войны попал  во  Францию,  завел  маленький  бизнес,  со  временем  выросший  в  большое  винодельческое  производство и  давший  твоему  деду  большие  возможности.  Два  года  назад,  месье  Саран  умер,  на  пороге  своего  девяностолетия. Единственным  его  наследником  являешься  ты,  Коля.  Подробности  я  расскажу, когда  ты  с  мамой  приедешь  к  нам  в  офис.  Она  кстати  в  больнице  в  пригороде,  выпишется  и приедете.  Возьми  вот  визитку,  там  адрес  написан.

-Детка,  ты  иди  на  урок, -разлилась  елеем  Катавасия.

«Калоша  жадная» -подумал  Колька и попрощавшись направился  к  выходу.  В  дверях    обернулся, подтянул  спадающие  штаны  и  ухмыльнувшись,  нагло  сказал:

-Знаете, Катерина  Васильевна,  если  мой  Чак  ебет  Вашу  Жульку,  это  еще  не  повод  называть  меня  на  ты.