Бывало, что Анжелина Скворцова потихонечку ссыкала в трусики при виде консервов «Печень трески в масле». Больно уж они ей нравились, эти консервы. Буквально, до спазма языка.
Когда маленький нежный ломтик тресковой печени таял у Анжелины во рту, она судорожно эякулировала слюной, и постанывала как глухонемая от щекотки.
Вообще, Анжелина была стройной милашкой. И пусть она каждый день жрала истекающую маслом печень, это не сказывалось на её внешности, жир откладывался в нужных местах. А холестерин… холестерин – хуй с ним, Анжелина не собиралась жить вечно.
По утрам, наебнув печёночки с хлебом и чайком, Анжелина пиздюхала на службу в какую-то земельную контору, или хуй-пойми-чего-то-там-не-важно-как-называется. Пиздюхала Анжелина по холодку и смаковала постзавтраковые отрыжечки.
На работе Анжелина не жрала свои консервы, ибо она строила из себя гламурную цацу, и соответственно, обедала лапшёй Ролтон. Лапша тоже откладывалась жирком там, где надо, и всё было великолепно и красиво.
То есть, можно сказать, Анжелина вела размеренную, полную удовольствий жизнь. Однако, залупа вам на воротник. Анжелина не была счастлива. Более того, она страдала: Анжелина не пользовалась успехом у мужчин.
Обычно её встречи потенциальными ебаками происходили по такой схеме: первоначально ебака, увидав Анжелину, приходил в дикий восторг, и принимался ухлёстывать за ней, ходить вокруг петушком и всячески оказывать знаки внимания.
Цветочки – хуёчки и халявные ручечки с дурацкими логотипами.
Всё было чики-пуки до первого поцелуя. Дело в том, что благодаря печени трески, Анжелинин рот постоянно источал недвусмысленный запах хуя. И любвеобильный ебака, сгоряча засосавший Анжелину в губёшки, и засунувший ей свой вертлявый язык куда-то в область глотки, вдруг ощущал этот запах. В голове его тут же рождалась мысль (понятная, впрочем) о блядстве и разврате, и что самое неприятное, о негигиеничности Анжелины. Мыслимо ли, гламурная девка, а шмонит, как будто на досуге она полирует нёбом немытые залупы усталых гасторбайтеров. Подавив рвотный позыв, ебака, как правило, ретировался под тем или иным предлогом, и более не доёбывался до Анжелины, а наоборот, сторонился её и чурался.
Такая вот кулинарно – хуёвая драмма жизни была у Анжелины.
Интересно, что по-настоящему то Анжелина и не сосала не разу, поскольку её романтические отношения с мужчинами ещё не доходили до таких вершин гармонии. Она знала как пахнет печень трески, но как пахнет шняга – нет.
Видя, как ведут себя с ней мужчины, Анжелина поддерживала расхожее мнение, что мужики все сплошь негодяи и мерзавцы, и что им всем нужно только одного, поцеловать и смыться. Козлы, короче!
Окончательно разочаровавшись в «любви» и «отношениях», Анжелина решила стать лесбиянкой. Тем более, тогда это было модно.
Она завела себе жутко готичную подружку (эмо-тру-херка, вроде называется), которую методично пыталась соблазнить, что в итоге и сделала.
И когда, нехуёво повысив артериальное давление палёным Хенесси, сделав контрольный тост «стопятьдесят-до-дна», подруги слились в страстном поцелуе… эмо-тру-херка попросту блеванула в раскрытый навстречу рот Анжелины Скворцовой. Блеванула, аж до брызг из носа. Коньяком, дольками лимона и пережёванными маслинами…
Так Анжелина разочаровалась и в женщинах… да и, в принципе, во всех людях, ну не пробовать же с детьми и кошками!
Ничего никому не сказав, Анжелина села в такси, и больше о ней ничего никому не известно.