- Ты поедешь ко мне ебаться? Односложный ответ – да или нет?
- Ну….я…
- Понятно… – он кинул на землю большой но красивый букет, развернулся на 189 градусов и стал невидим в месиве снующих и проходящих..
Ида и раньше любила этого гипербобика, а теперь, когда её цветы лежали на почве – а кувалды досады били синхронно пульсу  по затылку и матке – просто чуть не задохнулась. Её качнуло, шторка в глазах хлопнула, и всё видимое медленно поплыло в бок.
Устояла.
По пизде новые курточка, туфельки и  прочие дольчегаббаны. Потому что нельзя одеваться у пидарасов. Пидарасы – всегда к жопе. Народная примета.
Цветы, квитки неотоваренные изнеможения – уже кое-где забрызгались грязью, вот так ведь и жизнь – орхидеи в дерьме.
Соизволился найтись через пять лет. Сам. Писал, потом звонил, обольщал даже… что дальше? Идти домой? Звонить плану Бэ? Нет никакого плана Бэ. Он ебался самозабвенно. Но брал не этим. Чем? Он был не такой как все, абсолютно. Ведь был же и другой мир, где всё по-честному, где люди не мечтают, а живут, где ты рада, где эмоции выражаются актом спонтанного действия, где всё по честному, где… И он казался послом этого мира при ООН, он. Этот гандон… Есть мужчины, учуяв которых пизда, не спросясь, краснеет и намагничивается… И ты можешь сопротивляться, или не сопротивляться, но какими-то бессмысленными  кажутся презервативы, а ноги и руки – просто не знаешь куда деть. 
Ну и хуй с тобой, дятел… Пизда ожила и оживилась, пойдём-ка, Ида, домой. Нет, лучше наверное потанцуем. Какая разница, хуй – он и в Африке хуй. Кстати… насчёт Африки это я неплохо подумала. А ну его нахуй, этот другой мир.


Написано под воздействием Antonin Rodet Vieilles vignes 1995. Bourgogne