Осень. Снова тени
пляшут на стене.
На портрете Ленин
улыбнулся мне.

На каком я свете?
Не пойму никак.
Вроде солнце светит,
но в душе – лишь мрак.

Словно в сердце шило
мне вонзила ты –
матом обложила,
крикнула: "Скоты!"

Мне несвежей пиццей
долбанула в пах.
Я попал в больницу,
чуть не умер нах...

Где ты, дорогая,
и в каких краях
скачешь, подвывая,
на чужих хуях?

Позабудь, что было,
и вернись домой!
Был я крокодилом,
а теперь другой:

я порвал порнуху
в мелкие куски,
вынул гвоздь из уха,
выстирал носки,

зубы я эмалью
свежею покрыл,
завязал со шмалью,
на бухло забил,

книжек начитался,
чтоб развить свой ум
(чуть не обосрался
от наплыва дум),

свежую подушку
бросил на кровать.
Ты вернись, подружка,
будем зажигать!

Я возьму гитару,
к струнам прикоснусь,
я спою "Шизгару"…
а потом проснусь…

…Издеваясь, тени
пляшут на стене,
а с портрета Ленин
рожи корчит мне.