Косте.
Потому что дружба – это больше, чем слово

    В этот день меня разбудило желание посрать. Во рту было мерзко, в груди сидела тошнота, голову словно сжимали невидимые тиски. Долбаное похмелье… Дерьмо из меня вышло мягкое и черное, с едва заметным темно-зеленым оттенком. Лежащая в унитазе темная лепешка казалась, почему-то, еще и липкой. Туалет тут же наполнил знакомый запах. Так же в сортире воняло по утрам, если накануне папа приходил бухим. И этот же запах – резкий, кисло-перегарный – стоит каждую субботу в единственном на этаж сральнике нашей общаги… Запах пропитанного алкогольными токсинами говна…
    Может это и глупо, но только из-за этого запаха я понял, что пора бы уже остановить нашу безостановочную попойку. Мы бухали уже четвертый день подряд. За приезд, за встречу, за что угодно… Возвращение, ебать его в рот, в родные, блядь, пенаты… Эйфория первых после встречи дней уже прошла. Растворилась в выпитом, улетучилась вместе с дурманящим дымком травки… Жопу я вытирал уже с твердой уверенностью: бухать сегодня я не буду.

    Влада, как это ни странно, пьянка уже тоже заебала. Наверное, тоже вонючим говном посрал… У него дома, потягивая горьковатое пиво, мы решили наконец съездить на кладбище к Андрюхе. Влад пообещал взять ключи у отца и перезвонить мне вечером. Говорить нам, по сути, больше было не о чем. Я допил свою «тройку» и ушел домой.
    Об Андрюхе Влад за все эти дни не сказал ни слова. Только спросил, был ли я на похоронах и найду ли его могилу. Спрашивал он об этом со странным видом… Впрочем, оно и понятно…
    Дома я сел читать Бегбедера. Не знаю, сколько я читал… летом трудно определить время глядя в окно – темнеет только глубокой ночью… Оторвал меня запиликавший мобильный. «Заходи, ща уже поедем», - сказал Влад и повесил трубку. Натягивая джинсы, я понял, что волнуюсь: на кладбище я не был с похорон…

    По пути в гараж мы встретили Рабуша, бугая и дебила, который за 11 лет закончил только девять классов. Способности… Он, помнится, с половины малых в школе бабло сбивал. И с нас пытался когда-то… Дружки у него ебнутые напрочь были… Да и сам он… Теперь же он выглядел скорее даже жалко. Сутулый, с разболтанной походкой. В грязной старой одежде…
    Влад подозрительно проводил его взглядом:
    -Это Рабушев?
    -Ага. Давно его не видел… его как в армию забрали, так я его не видел.
    -Лох такой, - ухмыляется Влад. – На лесопилке, небось, теперь работает… Подожди, я ща…
    Влад позвал Рабуша по имени и подбежал к нему. Рабуш, по-моему, Влада и не узнал. На свою беду. Они обменялись парой фраз. Потом Влад с улыбкой протянул Рабушу сигарет. Взять тот их уже не успел. Как только он опустил глаза и протянул руку. Влад ударил. Первым ударом он подбил ему голень. Второй удар с ноги в живот повалил ублюдка на землю. Дальше Влад пинал его уже лежачего.
    -Это вам не болонкам дрочить, - сказал он вернувшись. – Тут главное – четкость движений… еще в школе хотел ему пиздюлей дать… Что стоишь-то? Пойдем, - кивнул он в сторону гаражей.
    Я, еще так и не поняв, что произошло, посмотрел на лежащего Рабуша… Захотелось побыстрее уйти оттуда… 

    Встреча с Рабушем Влада повеселила. Он улыбался довольной улыбкой и острил. Но уже в машине его радость постепенно сошла на нет. На кладбище он был серьезный и задумчивый.
-Вот эта, - кивнул я на могилу. – Дай сигарету. У меня кончились.
    Влад молча протянул мне пачку. Он смотрел на надгробие. «Слухов Андрей Викторович. 10 декабря 1988 – 23 ноября 2005». Я взял сигарету и закурил. Влад спрятал почти пустую пачку в карман.
    -А Машка плакала, когда про него узнала?
    -Не знаю… Наверное…
    -Да, наверное, - кивает он. – И ведь нашла в нем что-то… Дура…
    Он зашел за ограду. Встал возле самой могилы.
    -Это страшно было, Сток, - сказал он мне, наступая на темный бордюрчик, окаймляющий могилу. – Пиздец, как страшно… Ты приходишь домой, а там он висит… Покоритель, блядь, Питера…  Это в общаге, чувак, ты со всеми быстро знакомишься. А так… только мы вдвоем на весь город в старой холодной квартире на окраине… Мы вечером приезжали из универа, молча готовили пожрать и так же молча ели. В полной тишине. Только родители иногда звонили. Его мама скучала сильно, плакала… Он уходил в комнату – стеснялся… Я просто откуда знаю – моя тоже плакала. И я тоже уходил…
    Влад приподнял реглан и расстегнул ремень.
    -И он бросил меня одного, блядь… Одного на целый город… Повесился, блядь… Тошно ему, сука, было, - Влад достал хуй. – А мне было тоже не весело. Я тоже был чужой в этом городе. И еще было стремно потом одному в квартире… Ветер дул в окно, а мне казалось, что это он меня зовет… я чуть не ебнулся там…
    А потом Влад замолчал и начал ссать. Струя его мочи с глухим журчанием разбивалась о могилу нашего друга. Второй раз за день я был в ступоре. Я смотрел на черно-белое лицо Андрея, слушал бодрое журчание и пытался понять хоть что-то… в себя я пришел только когда Влад застегнулся и сказал:
    -Ну, вот… а то я ему кое-что задолжал...

    Может быть, я действовал бы порешительнее... дал бы Владу по ебалу, или повалил на землю… Если бы не видел, как ловко он вырубил Рабуша... Вобщем, так меня хватило только на то, что бы толкать его в грудь и материть. Он вяло отбивался и с улыбкой что-то говорил мне. Про дружбу. Про другой город. Про одиночество. Про предательство. Про то, что я не могу его понять, ведь я и не уехал почти никуда. Про то, что Андрюха предал всех нас… Мне было плевать. Чем больше он говорил, тем злее я становился. Пару раз Влад чуть не упал. Он перестал улыбаться и посоветовал мне остыть. Я послал его на хуй. Тогда он остудил меня сам, я даже не понял как… один взмах рукой перед моим лицом – и острая боль в носу… По-моему, он даже не кулаком бил, не знаю… Но было очень больно. Я схватился обеими рукам за нос. Потом попятился, споткнулся и упал на задницу… Я почувствовал себя ничтожеством…

    Потом Влад извинялся. Даже достал пачку одноразовых платков. Спросил, не разбит ли нос. Я тихо послал его на хуй и пошел к дороге. Он назвал меня дураком. И сказам, что пешком я до утра в городок не вернусь. Мне было плевать. Он выматерился и пошел к машине.
    Минут десять он полз рядом со мной и все говорил, высунув локоть в окно. Я молчал. Влад плюнул, остановился и вышел. Нагнал меня за пару шагов и побрел рядом. Мы шли молча несколько минут. Первым сдался, все-таки, я.
    -Мудак. Тебя отец за тачку прибьет.
    -Не прибьет. Ни хера с ней не случится. В городке сколько раз стояла прямо под домом даже не на сигнализации.
    -То в городке…
    -По хуй…
Потом Влад достал сигареты и протянул мне пачку. Я никак не отреагировал. Он пожал плечами и закурил.
    -А все-таки город белой ночью – это немного не то… дома как мертвые… а тут… лес…
    Он задумчиво оглядел стены сосен по бокам дороги.
    -Влад, ты раз за три года приехал сюда только чтобы ему на могилу поссать?
    -Дурак… Думаешь, я не хотел приехать? Не мог просто… тебе не понять, ты каждые выходные здесь бываешь. А я, - он жадно затянулся. – Я – дело другое. А то что поссал… Знаешь как это – найти висельника? Знаешь, как потом трудно было там жить… да еще и одному… Он, главное, написал перед этим: «Вы все простите меня когда-то. Лишь я один не смогу простить себе свою слабость. Мерзко, когда ты сдаешься. Прощайте». А я, блядь, не смог его простить. Мы же друзья были… Мне тоже трудно было… Но я же продержался… Тысячи, блядь, парней каждый год приезжают в чужие города… И ничего. Живут… А он… тошно ему стало… Одиноко… Сопля… О других он подумал? Дядя Витя вон седой ходит…
    -Да. Я еще на похоронах заметил. Его мама вообще с инсультом в больницу попала…
    -Вот-вот, - быстро подхватил Влад. – Он же так всех нас предал… и из-за чего? Пиздец… Он не в тот день умер… в тот день умер Слухов Андрей, мать его, Викторович. А Рул… наш Рул, понимаешь? Рул умер еще когда мы из городка выехали… у него уже на КПП такой вид был потерянный… а в поезде так вообще…
    Влад замолчал, и взгляд его стал отсутствующим. Он что-то впоминал.
    -Блядь, но что же он… вот так прямо ни с хуя повесился? Ну не бывает так.
    Влад пожал плечами. Сделал торопливую затяжку и отбросил недокуренную сигарету:
    -Да хуй его знает… Он последние дни вообще какой-то ебнутый был… Я вроде уже более мене знакомыми обзавелся. А он нет… Замкнулся вообще… Подолгу на кухне сидел. В темноте. Газ зажигал на плите и на пламя смотрел… А я что-то… даже и внимания не обратил… Он еще за пару дней так странно сказал… Говорит: «А может это сон? Так же не бывает…». Говорят, в ноябре вообще пик самоубийств… Хуй знает…
Он остановился и повел плечами от холода:
-Чувак, поехали, а? Замерзнем же пока дойдем…

    Не отрываясь от дороги, он достает сигареты. Протягивает мне пачку. Две всего… Мы достаем по последней. Влад прикуривает от моей зажигалки и кивает. Потом сминает пачку и выкидывает в приоткрытое окно. Поднимает стекло. Мы едем по зажатой соснами дороге. Едем вперед.