Сразу хочется как- то расставить все точки. Показать, что я серьезен. Написать так, чтоб было ясно, что все грустно, иронично и жизненно, шопиздец. Что я вышел во двор и холодные брызги дождя хлестали по дождевику, а ветер подымал в воздух первые желтые листья. Бродячие собаки жались к помойкам. И только алкаши хлестали на аллее свое субботнее пойло по демократическим ценам аптеки №245.
Не так все было. Совсем не так.
Я сидел в забегаловке аэропорта Курумоч и пил пойло, не менее полезное, чем то, что лакали грязные оборванцы из подворотни. Только разлито оно было в более пристойную посуду. При каждом взлете я вздрагивал и вслушивался в звук самолета, преодолевавшего флаттер. Билета у меня не было. Не было ни плана, ни идей. Я приехал так, просто, посмотреть как садятся и взлетают самолетики. В кармане грелись все наличные из числа заначеных на черный день. И распивая местный паршивый коньяк, я думал, куда ж мне лететь, а главное зачем.

Жене сказал, что еду в командировку. Второй жене, а была и такая, аналогично. Вообщем, все были взрослые, все приняли ситуацию с неизбежным драматизмом и отпустили с Богом. Ну и ладно. Вот и хорошо. А что хорошо, я сам понять не мог. Пил себе дрянной коньяк, смотрел на спешащих на регистрацию сограждан и не мог для себя уяснить, что делать. Ехать в ближайший санаторий или же взять билет.
- Слушай, шеф, у тебя «One way ticket» есть?-, донимал я малого, что кружил возле стойки со спиртным.
Брал новую порцию, садился и тянул. Медленно. Преодолевая язвенную колику, отрыжку и неприятные ощущения.
Похоже, все. Я приплыл. Приехал. Попал. Засада. Рассуждать не хотелось, да и смысла не было. Ситуация требовала жертв, а кто будет жертвой решал я. Хотелось улететь подальше, начать все сначала, но куда девать прошлое? Разговор с самим собой не приносил никакого облегчения и я только пил, пил, пил…

А потом этот мужик.
- Я Володя, - говорит.
А мне что? Хоть Ебукентий.
Налил ему стакан. Тот махнул, будто малинового сиропа с газом. За сигаретами потянулся.
Щас начнет свою байду волынить- подумал я.
И точно.
- Ты думаешь, я так, алканавт местный? А я знаешь кто? Я бога посредник. А Он, (здесь он многозначительно воздел палец) никому не дает своей силы просто так.
- Секстант што ли какой,- подумал я. Щас небось вербовать начнет, про церковь свою буровить.
- А ты не смотри так, не смотри. Я ведь все вижу за тобой. И што бежишь, и семьи у тебя, как у нормальных людей нет, а так… Я знаю все. И перешел на доверенный шепот. Я ведь человеков лечу, говорит. Не так, как аллопаты ваши, а Словом, святым Божьим словом.
Здесь он глухо кашлянул:
- Налей еще, если не жалко.
- Не жалко, отец, не жалко. Никого. И ничего. Пей.
- Ты знаешь как бывает,- глухо продолжил он,- свет озаряет! Сам того не ведаешь, что происходит, а оно вот…словно доброе слово всю душу твою берет. И все проходит тогда. И боль и слезы и любовь. А только она одна, эта страсть божья в тебе живет и светом дышит. Думаешь, вру? А сам почувствуешь. Кожа пахнет словно просвирой, и в каждом слове будто сила. И читаешь молитву болезному и видишь, как сила в него вливается.
- Много вылечил, отец?- спрашиваю.
- Я не всех беру, дорогой. Статистику не веду. Да и денег не брал за взмахи рукой и обрядовые заморочки. Были результаты. Всякие. Многие. Ты не кипишуйся. Я не алкарик какой. Просто …
Он взял сигарету из моей пачки, нервно закурил, сделал первую затяжку, поперхнулся, закашлялся…глухо, протяжно, надрывно…как будто срал
- Не привык я курить, паря. Жизнь такая.
- Березка росла возле окна моего. Как непогода, так билась в окно. Словно хлестала меня, за то, что дар Божий нерационально использую. Ночь не сплю, все каналы на телевизоре переключаю. Не за то, чтоб смотреть, а чтоб время шло неумолимо к усталости. А она так крокочет, громыхает в окно, будто в душу мою хочет достучаться. А что ей надо- то? Что хочет? Мне ведь не понять. Я простой человек. Всю жизнь железки тягал на производстве. Что мне шум? Я уж привык молитвы людям читать, да спасать их от болячек.
Ну и спилил нахер эту напасть. Соседи все удивлялись, кто это мог гордость двора, вот так, за здорово живешь, среди ночи безлунной, спилить мог. Да кто ж признается. Им же не мешало.
И с той поры, будто отняли меня у меня самого. Будто свет изошел из меня. Ты вот сам, как думаешь, что такое вера?
- Я так считаю, что вера, она как амулет из волос любимой в руках верующего. Кто хочет, тому и власть. А другому, што безделушка пустая.
- А я так тебе скажу. Ко мне один ученый ходил. Так все и разъяснил. Вера- это как еда. Что ты съел, так это сознательный акт. Воля твоя была. А что переварил, на то уж воля божья. Когда ты волю свою с Божьей не меришь, тогда и вера тебе по силе дается. Что посеешь, то и жнешь. Ты знаешь, сколько таких, болезных по миру бродит? Сколько их к борту моему прибивало? Что клялись, заклинали, денег предлагали? Каждый, кто попал, готов был на все, чтоб тело свое спасти. А душу они никогда не упоминали, никогда.
Старый согнулся, помрачнел. Рука метнулась к пачке.
- А мне что, я лекарь. Кому помогло, кому нет. Я не Минздрав какой.
- А чтож? Слово Божье оно не каждому помогает, или оно избирательно как- то действует?
- По вере, да по уму. Кто веру свою закладывает в бюджет, тому и бюджет отвечает за результат. А кто в себя верит и жизнь меняет- тому и блага. Ты ведь не от ситуации бежишь, от самого себя бежишь. Потому и страдаешь. А пойми, что жизнь не привычка раздвоятся на пополам, а принять решение- и все. Легче и спокойнее. В конце ведь смерть. У всякого. По разному. И нет другого. А страдания- это как барометр. Лишь давление показывает.
- Ты пойми, что нельзя продать душу. Никому. Ни одному , ни двум хозяевам. Никак. Что не сделай, а она ведь только одному тебе принадлежит. И напомнит, и  совестью к тебе вернется. Как ко мне. Во сне, как та березка.

Махнул еще стакан старик.
- Решение всегда только твое. У меня старик один лечился. Не было в нем жизни. Как ни крути. Сын его и так и эдак спасал. Астматик старый. Курил и пил, дай бог каждому. Как кризис, тот его уколами вытаскивал. А старику жизнь не мила была. Не видел он в жизни радости. Один ветер осенний в легкие его смертью дышал.
Бог он ведь только тому помогает, кто этого хочет. А другим только слова для перехода в царство смерти. Так и живу теперь.
Густой дым мягко окутывал его и мне стало спокойно.
Больше не надо, батя. Больше не надо.
Я встал и медленно вышел из- за стола. Положил купюру. Направился у выходу.
-Андрей! – окликнул он.
Я махнул рукой.
Теперь я знаю, что делать.
_______________________________________________
КК- Приложение:
1)    Я пошел и убил себя об самолет, который заходил на посадку.
2)    Я сжег своих баб, насрал на их трупы и сижу теперь, пью портвейн, пишу заяву в ментовку, в стиле удафком.
3)    Купил билет до Израиля и таки счастлив иметь эту возможность сказать всем:
4)    Идите нахуй!