Переехала наша контора в новый бизнец-центр. Новоселье отметили канешна. Поели, выпили, пиздим о своем. А я решил по зданию прайтись, заценить, что и каг. Пасматрел, красива, канешна. Но миня хуй правидешь. Давно знаю, што тиатр с вешалки начинаецо, а офис с туалета. Захожу в мужской туалет – эта просто пиздец! Пол мокрый, все в ссанье (оно и неудивительна - я четал, што у фсех мужикоф хуй немнога в сторону смотрит, падазриваю, што от онанизма).  Везде неспущенное гавно томица. Очки сияют фсеми цветами радуги. Я раньше и не думал, што гавно фиолетовым можит быть или розавым. Даже придпалажить ни магу, чем его афтары питаюца. 

Пайду, думаю, женцкий туалет пасматрю.  Захажу, а там чисто, сухо, красота! Пахнит, правда, специфически - как в магазине «Океан», но это уш на любителя (а я далеко не дураг креведгу смачить). Присел я отдыхнуть. Сижу, дышу полнай грудью. Тут женщина заходит, средних лет. Смотрет на миня так вопросительно-ахуевше и гаварит: «Молодой чилавег, вы не ошиблись, это дамская комната». Я прикалоца решил, сделал стиклянный взгляд и атвичаю: «В бизнес-центре участились случаи хищения туалетной бумаги, я новый сторож, в этой кладовке имущество охраняю. Но вы не валуйтесь, я слепой от рождения». 

Она сцать не стала, прыщ сибе гнойный на лбу выдавила и на выход. Там другая заходит.
-    А это што за маньяк тут сидит?
-    Да не переживай, новый сторож, слипой совсем, можишь не стесняцо.
Девчонка на миня с любопыцтвом посмотрела, подмигнула, трусики сняла и весело зажурчала. Я увидел ее розовый бутон, чуть сознание не потерял, а хуй просто окаменел. Однако сижу, терплю.  И понимаю, што этот шанс праибать нильзя. 
Таг пралител  весь день. Вся женцкая часть офеса прошла передо мной. Я видел их всех, от сафсем юной секретарши, которая звонко писала и одновременно щибетала по мобильнику, до жырной старухи-бухгалтерши, которая 40 минут кряхтела и тужилась в запоре, а потом зловонно пернула и ушла ни с чем.

Столька пезд я не видел никагда в жизни! Трусы мои были липким от спермы, она текла по ногам и засыхала на волосах. Щелчок замка вернул меня к действительности. Миня просто закрыли. Ночью мне не была скушна, было о чем вспомнить. Где-то люди мирно спали, видели сны… И только я снова и снова запускал свой кожаный движог.

В туалете ко мне быстро привыкли и днем я не скучал. А ночами яростно дрочил. Вспоминал, как директриса  касметической фирмы проводила кастинг секретарей, и как при этом стонала. Как одна девчонка игралась с сотовыми телефонами, засовывая в себя один и звоня себе в песду по второму. И многое другое. Огромное количество пизд прошло перед моими глазами. Руки отказывались повиноваца, но я научился дрочить ногами.
А от голода мне не давала умереть старуха-главбух, которая подкармливала миня сосисками, придварительно разогревая их в сваей волосатой духовке…

Через неделю с нервным и физическим истощением я оказался в больнице.
Первое што спросил у медсестры, каг очнулся: «Сестра, а слепые ебуца? Никогда этим вопросом не задавался, а типерь неделю в эротической тюрьме прасидел и задумался».
-    Э, милок, канешна!
-    А с кем же и куда они ебуца?
-    А это с кем придеца и как попадеца. Ты вон как ходить начнешь, сходи на второй этаж в глазное отделение. Там Витя медбратом работает. Его поспрошай, кто, куда и каг. Он все про слепых знает. Толька сзади к нему не подходи, нервный он пачиму-то стал… В аккурат после дня танкиста. Слепые отмечали, а он тогда один дежурил…

Месяц я в бальничке лежал. Сцал принципиально пад сибя, штоб идя в туалет мимо женцкаво случайно не прайти и там не залипнуть опять. Прошел месяц, все наладилось, толька кожа на ладонях до конца не наросла. Да звук слива в унитазе эрекцию вызывает. 

Под новый год вирнулся я на работу. Тайну отсуцтвия толька заму сваиму, Петрухе,  рассказал. Но уже не до этаво было, ибо празднег грядет! Заказали мы столы в кафе ниподалеку от офеса. Вот тут я и обосрался жидко. Фигурально разумееца. Не подумал, што в этом же кафе и другие конторы из нашева бизнес-центра гулять будут.

На празднег я нимнога опоздал. Вбегаю в зал, а там каг раз какой-то конкурс завиршаеца. Миня ведущий хвать за руку и на сцену: «А королеву сиводняшего вечера выберет этот молодой чилавег!». Мать чистная, а на сцене все мои девужки, засцанки, засранки, бритые, волосатые и даже та, с огромным клитором. Толька главбуха нет – она, говорят, так тужилась в очиридной запор, што инфаргт ее шваркнул. Не спасли. Врачи еще удивлялись, што это у вас за туалет, каждую неделю, то полутруп, то труп.  Стою я на сцене, пиздец, думаю, накрылось мое инкогнито, каг бы не убили. И сказать ничиво ни магу, только мычу. Тут Петруха на сцену выскакивает: «Разрешите придставить вам чилавега сложной судьбы, он от рождения ничего не видел, а месяц назад ему сделали аперацыю и он прозрел. К несчастью опирацыя дала нибальшое осложнение и он пока ни может гаварить, а толька мычит». 

Вот так я спасся в тот раз. Толька мычать уже заебался. Придеца увольняца.