Кому-либо чужому без фонаря или спичек проникнуть в подвал было нереально. Планировка, какую не повторить - пятиэтажка построена в середине семидесятых. Сначала надо пройти через "холл" заваленный половинками кирпичей и бутылочным стеклом. Потом, согнувшись, протискиваться под трубами. И, наконец, смещаться боком, держась за влажную стену, к металлической двери. В дверь врезан гаражный замок - открывается при сильном надавливании на заплющенную жопку массивного ключа.

В "комнате отдыха" два дивана, синтетический ковер на полу, цветной "Горизонт" с подсевшим кинескопом, магнитофон "Электроника 324", россыпь кассет на журнальном столике. Трубы и "ебальный" диван завешены плотными шторами. В соседней комнате качалка: с пяток штанг, в том числе и с гнутым грифом, доски с разным углом наклона для жима, ассорти гантелей, перекладина, вмурованная одним концом в стену, две груши - большая и маленькая.
Еще одна комната так и не подверглась благоустройству, как-то все руки не доходили. Комары в ней жили даже зимой, пол был цементный и телок ебали в этой антисанитарии редко - только когда в главных апартаментах было занято.

С разводом на еблю схема отработанная и простая. Находились 15-16 летние пэтэушницы, живущие на квартире. Заводилась дружба. Недели через две первый уже ебал "по любви", потом через вино, взятием "на слабо", уговорами, угрозами, проверкой печени - так или иначе, ебали второй и так далее по очереди. Самым удачным экземплярам слабого пола было уже до пизды сколько народа их ебет - надо значит надо.

Много их было, бедолаг.

Света Кэмэл - все время сутулилась и производила впечатление забитой чуханки, чему немало способствовал ангельский голосок и кроткий взгляд. Быстро освоилась, втянулась, полюбила, когда ебут вдвоем - перлась за уши не оттащишь, только сопела и попискивала.
Поехала на зимние каникулы домой и привезла оттуда триперок, полподвала откалывалось бицилином под чутким руководством Гоши Хирурга. Жалко было соседа- семиклассника - пиздюк совсем еще, а уже намотал. Армеец один вписался. Приходил в отпуск - мы ему Кэмел и подогнали. Благодарил сильно, особенно потом, в письмах из армейки.

Таня Питерская - ее начали ебать с тринадцати, еще летом в кустах возле пляжа. До этого неделю ходил к ней - дрочила. Бабка пасла ее постоянно. Как сейчас помню: сидим на упавшей, еще мокрой после дождя лозинке на берегу реки. Танька старательно дрочит. Я, четырнадцатилетний, раздуваюсь от гордости и млею от удовольствия. Хуле, еще не целовался ни разу, а уже дрочат мне.
Начало подходить и тут как тут бабка из кустов жало высовывает, размахивает каким-то кожано-клепочным, по типу солдатского ремня, девайсом:
- Ах ты, ирод окаянный, не дам внучку спортить!
Пришлось задирать олимпийку на голову (чтоб лица не было видно), и, цепляясь  стоячим как кол хуем за колючки и крапиву щемиться по берегу через мокрые кусты.
Отъебать удалось дня через три. Когда кончил в нее, жутко перепугалась.
- Не переживай дурочка! - свистнул Вовану, - сейчас Вован в тебя кончит, сперма перемешается, и не залетишь - сто пудов!
Через неделю полюбила сосать (узнала, что через рот забеременеть нельзя). Изгалялись над ней сильно. Доходило до того, что ссали в пизду - на спор или просто по приколу.

Ленка Ламбада. Умела играть на аккордеоне. Специально приносила инструмент со съемной квартиры. Ебут ее в жопу, давят прыщи на спине, а она ламбаду играет, виртуозно получалось. А вот сосать не любила - душу не вкладывала в процесс. Иногда сосет-сосет и бросает.
Приходилось назидательно окорачивать пошлепывая хуем по щекам:
- Надоело хуй сосать - хочешь жопу полизать?
Действовало всенепременно.

Заходили и парни постарше. Один авторитетный чел, после "химии" уже был.  Поебывал Катьку с параллельного "В" класса. Видать настопиздела она ему уже сильно. Выебал при нас, пьяную. Она ему:
- Витя, я тебя люблю! - и плакать тут же. Косметика течет, черные русла на щеках.
- Докажи, возьми в рот, - и давай пихать ей. Хуина солидный был - с шарами. Отсосала, кончил он, скинул ее за волосы с дивана:
- Пошла нахуй мразь, хуесоска! - встал, сигарету прикурил, медленно ботинки зашнурил и на выход.
Она потом еще час почти по полу ползала, блевала и ревела белугой.

Вазелин закачивали почти все. Родион вхуярил десять кубиков - хуй не вмещался в граненый стакан. Родион вообще редкий кадр был. Массу набирал фанатично и качался самозабвенно. Колбасу жрал котелками, сметану - банками. Если приходил домой к кому-нибудь - стихийное бедствие. Весил 140 кг, рожа была с половину черно-белого телевизора. Однажды его забрали в трезвяк и довольно прилично отпиздили - менты подумали, что эта небритая, сорокалетняя на вид скотина, издевается, представляясь восьмиклассником. На Новый год он выебал в жопу молоденькую школьную практикантку, потом она обосралась в спортзале какой-то белой херней.

После Нового года пришел в отпуск Серега Кумач. С Карабаха пришел - виски седые. Нахуярились и стали ногу ему ломать. Шесть ударов перемотанным тряпкой ломиком. Нога почернела и опухла, но ренген показал, что даже трещины нет. На второй раз смелости не хватило. Пришлось в психушку укладываться, а до этого два месяца в подвале жить. Все равно дослуживать пошел - на этот раз на польскую границу.

Драки случались жуткие. Ограниченное пространство, бетон со всех сторон. Не зассать. Не убежать. Пробитые головы. Отмывание стен от крови. Собирание волос и зубов.

Закончена школа. Судьба разбросала свои ошметки каждому: кому-то звезды на погоны, а кому и зоновскую колючку. Кому-то стены пивнушки с утра до вечера, а кому и несколько квадратов на переполненном городском кладбище.

Подвал остался в другом мире. Теперь пошли этажи, с каждым годом все выше, чище и светлее.
Но он никуда не делся и иногда дает о себе знать.
Подвал, что под этажами. Подвал откуда мы вышли.