По центральной улице города двигались строительные краны, по росту, в кабинках крановщика было пусто. Они, подобно жирафам, неуклюже наклонялись, поднимая с обочин плиты, опустевшие остановки, брошенные автомобили, протаскивали несколько метров и бросали, поднимая что-то другое. Осень подходила к концу, и краны покидали город, двигаясь на юг. Люди же ушли из город несколько месяцев назад.
  Каин уже как две недели лежал, на раскладушке стоявшей в центре комнаты, неподвижно. В одетом на нем свитере уже завелись личинки моли, то и дело выглядывающие из рукава.
  - Авель, ты предал меня.
  - Я?.. Я не ушел со всеми.
  - Этим ты меня и предал. Когда я вижу тебя, то вместо знакомого лица на меня смотрит морда стервятника, ожидающего когда же я сдохну, чтоб поживится. Ну да ладно.

Каин с каждым днем говорил все меньше. Как-то смотря на него Авель понял, что тот перестал моргать, но брат заговорил.
  - Помнишь когда нам было 13, 10 лет по ящику гоняли рекламу жвачки «даблминт»? Там    тетка бежала по пляжу со здоровенной жевательной пластинкой.
- Это была реклама  «вриглисперминт».
- Нет  «даблминт», Я тебе еще сказал, что эта пластинка матка всех жвачек в пластинках, она типа откладывает яйца с маленькими пластинками, а люди их находят и продают. Ха, ты еще разрыдался и потом отказывался брать их в руки.
- Это было давно.
- Да, давно, но ты до сих пор не жуешь жвачки в пластинках.
Авель взял лежащий у раскладушки коробок спичек и потряс, осталось последняя спичка. Костер в углу давно потух, выдернув с полки первую попавшуюся книгу, принялся разводить кастор. Авель не ел уже пять дней, последним было съедено килограмм сырой гречки.
- Я же говорил, не жги книги без спросу.
- Ты хочешь, чтоб я замерз?
- Что сжег?
- Не знаю. Толи Браковский, толи Буловский, толи… не знаю.
Костер разгорался.

Каин не проронил и слова за три дня, Авель то и дело подходил к раскладушки, но боялся до тронутся до брата. Наконец он решил, что пора уходить. В дорогу брать было нечего,  поэтому сборы заняли не более пяти минут. Но когда открыл дверь, он увидел, что лестничных пролетов нет, от распахнутой двери до двери напротив зияла дыра, и так все семь этажей вниз. Авелю ужасно не хотелось есть брата, особенно сырого.