Они лежали рядышком друг с другом, кроватка к кроватке, рука к руке. Он - дедушка семидесяти годов и она - бабулька на пяток помладше. Оба улыбались. Оба казались счастливыми, спокойными, как никогда умиротворенными. Аппарат контроля жизнедеятельности ровно отпикивал их последние минутки. Пожилая пара умирала...

- А ты помнишь, как мы познакомились?

- Помню. Это было т-а-а-к давно... Но помню. На пирсе, да? В шторм.

- А помнишь, во что я была одета?

- В тоненькое, ситцевое платице с вышитыми лютиками. Оно было все мокрое, и под ним виднелась упругая грудь, мечта любого. Ох, эта твоя грудь, она всегда сводила меня с ума.

- Ну брось, милый, - улыбнулась старушка, сжав крепче руку супруга. - Ну не смущай, шалун. С возрастом ты ни чуть не изменился... А первый поцелуй помнишь?

- Конечно! Темнота, эхо капель воды, падающих с проржавевших подвальных труб, легкий сквознячок... Я обнял тебя, прижал к себе... Ты все еще была мокрая и я тоже, но мы согрелись. А потом... а потом мы, словно кролики, слились в один комок и траха...

- Ну, милый, я же про поцелуй, - перебила старушка.

- Так он был после.

- Ой, и правда. Я совсем позабыла.

- А через неделю мы с тобой расписались. Даже не сказали никому.

- И потом на нас все дулись, - рассмеялась старушка.

- Ага.

- Вскоре сынок наш родился. Он замечательный, правда?

- ...

- Ну, ты чего молчишь?

Тут дверь в палату открылась, вошел сын. Он грустно улыбался, и было заметно, что он недавно плакал. Видеть родителей в их последние минуты, зная, что помочь уже не в силах никто, тяжело для любого человека. Но он старался не подавать вида. Мать всегда просила его только об одном - чаще улыбаться.

- А вот и сынок наш пришел, - протянула старушка руку юноше. - Мы тут с папой как раз о тебе вспоминали. Да, дорогой?

- ...

- Дорогой...

- Чего?

- Я говорю, правда?

- Да-да, правда, - нахмурился старик.

- Да что с тобой такое?

- Чуть позже...

- Что чуть позже?

- Кажется, я...

Старик закрыл глаза, его рука обмякла. Аппарат на секунду выдал непрерывный писк. По щеке супруги скатилась слеза, сын скорбно склонил голову, прикрывая лицо рукой. Все кончено?.. Но сердце старика вдруг снова забилось, его глаза медленно открылись:

- Ну что вы, что вы! Я же еще не сказал своего последнего слова, - улыбнулся он. 

- Ты напугал нас! - вскрикнула старушка. - Не делай так больше!

- Да чего уж теперь бояться? Мы все знаем, зачем здесь собрались... И все же, у меня есть сюрприз для вас обоих...

- Какой?

- Валера, подойди ближе, наклонись. Ты знаешь, почему я всю жизнь называл тебя только по имени?

- Почему, папа? - удивился сын.

- До того, как познакомиться с твоей мамой, я попал в аварию. Два года пролежал парализованный, но на ноги все-таки встал... 

- И?

- Не перебивай. Так вот, на ноги я встал, но... но утратил возможность иметь...

- Что иметь?

- Ты такой же не терпеливый, как и твоя мать... В общем... детей иметь. Понял?

- Папа, ты о чем?

- Да ни хуя ты не мой сын, выродок тупой! Вот я о чем! Твоя мамаша, шлюха паршивая, перетрахалась со всем домом... нет... со всем районом, со всем городом. Я знал о каждом ее похождении и ждал этой минуты всю жизнь.

- Папа...

- Заткнись! Я тебе не папа, урод! А ты, - старик повернулся к жене, - ты думала я ни хуя не знал?! А?!

Старушка с ужасом смотрела в глаза мужа, жадно глотая ртом воздух. Сын побледнел.

- Так вот, сука, я сейчас уйду первым, чтобы о тебе словечко замолвить рогатому, а ты знай, что нет тебе моего прощения и на последок будь проклята! И ты, выродок, тоже будь проклят!!! Все вы тут будьте прокляты, падлы!!! Мне еще тогда, в подвале нужно было догадаться, какая ты блядь, старая тварь. Дурья моя башка! И до кучи завещаю все свое имущество обществу защиты проституток. Су...

Дед не успел договорить. «Пиииииииии» - прозвучал аппарат, старое сердце остановилось. На лице старика застыла довольная улыбка. Он отомстил. «Пиииииииии» - снова прозвучал аппарата, но уже над кроватью старушки. На ее лице застыл ужас. Хлопая веками, широко разводя поднятыми к верху ладонями, сын смотрел то в сторону отца, то в сторону матери, пытаясь что-то сказать или спросить, но слова застревали в горле...