Происходило это на рубеже веков. Мы, ставшие молодой элитой нашего двора, тогда ещё учащаяся вузов, уже имевшие приличный заработок, но при этом, что скрывать, желание ибацца с миловидными обладательницами пёзд оставалось всё же гипертрофированным. А вот реализовывать сиё желание в парках, подъездах, кинотеатрах и других общественных местах стало для нас уже  неприемлемым. Фачицца на квартирах,  в общагах тоже было решительно послано нахуй по причине сдерживающих факторов: в квартирах любопытных родителей, присуцвия соседок в комнате общаги, комендантш с лицами эсэсовцев после 23:00 и т.д.

Одним словом, настал противоречивый жизненный этап, когда преадоление  фактора влияния общества уже не решало простое его отрицание, а стремление самоутвердицца удовлетворялось не в полной мере. Осознание сего стало главной предпосылкой для поиска компромисса. Чтобы поставить большую жирную точку в доказательстве свободы своей экзистенции, мы в середине осени 1999 года сняли комнату, впоследствии получившей название “Комната разврата”.

“Комната разврата” просуществовала окола трёх месяцев, несомненно, всё же оправдав своё название,  и к весне 2000 года благополучно прекратила своё существование. Не взирая на то, что благодаря “КР”, мной в тот период на практике осознанно, что такое ибать малознакомых девиц в два-три смычка(с), а нихуя не по очереди; как занимацца групповухой по схеме “1+2”, “2+3”, “3+3”;  кто же такие бисексуалки et cetera. Всё это сейчас застывшие обесцвеченные картинки, не несущие никакого эмоционального заряда. Но если говорить про тот образ, с которым у меня на самом деле ассоциируцца “КР”, – это девочка Оля, известная среди членов “КР”, как Арнольд.

Своим прозвищем она обязана атнюдь не нынешнему губернатору пендоштата Калифорния, а внешним сходством с героем пендомульта “Привет, Арнольд!”. Она была ростом около 140 см, имела фигуру подростка. Адевалась она подчеркнуто скромно. Волосы песочного цвета. Черты лица минималистично-нелепые как в вышеобозначенном мульте, при этом один глаз был косой.  Характер… ужточно не нордический. Вся её невзрачность компенсировалась удобством обращения с ней в пастели.

Арнольд приходила в “КР”, как правило, по первому звонку. Отказывалась в исключительных случаях. А посему Арнольда в “КР” ибали все – нас было трое. Это происходила в дни, когда поибацца было не с кем, не было даже шышек. (Бухаффчик в стенах “КР” не проходил принципиально.) Тогда звонили Оле. Тогда я думал, что это т.н. “запасной вариант“ по причине её доступности. Сейчас же я более склоняюсь к мнению, что это ни больше, ни меньше – вынужденная необходимость.

Она приезжала. И её ебали по очереди. В это время она читала книгу. Всегда. Это было неизбежным. А т.к. она была занята чтением, то находилась в двух возможных позах: лежала на спине или на животе. И всё, пиздец. В этом заключалось всё т.н. “удобство”. От денег, подарков и всякой дребедени она отказывалась. Ей оплачивалась только  стоимость проезда на такси.

Если забыть все те знания касательно женщин, которые были приобретены мной с возрастом, то Арнольд полностью опровергала своим поведением назначение комнаты. Мысленно посылала нах надпись на коврике у входа “Место для сыксуальных извращений”, а трое распиздяефф всё равно регулярно ей звонили...

“Комнату разврата” была закрыта по причине ненадобности. Когда проблемный жызненный этап был пройден. А весь изначальный пафос “достижения свободы“ обесценился, превратился в ничто. Ну и это заибись!