Желудок СССР пучило - он готовился дриснуть струёй демократии. Повсюду сиси Кэтч и кооперативы. Как замполит, я запутался, ибо раньше ябать банщицу было аморально, а теперь видеосалон разрывали звуки аццкой ебли. Однако устав кое-как помогал укрепить веру и наводить порядок железной рукой. Начфиза мне придавали как оружие хоть малоуправляемое, но мощное как тысяча крокодилов-шахидов с ядерными фугасами.

Начфиза не любили за гантелю и меткие броски ею. Особенно доставалось Василию Смирнову, больному на всю бошку. Чтобы как-то бороться со стрессами, он кромсал на лесопилке все попадающиеся под руку деревяшки. Видать визг циркулярки и запах пиленого дерева успокаивал. В тот роковой день, начфиз на спор, с закрытой позиции, поразил цель. Позиция располагалась за ангаром, целью служил Василий. Расчет был произведен мастерски, гантеля перелетев ангар ударила Смирнова ровно в тот момент, когда он нагнулся подобрать специально заложенную на дорожке трёшку. Естественно трёшку прикрывали пятеро, неохраняемые матчасти пизделись со скоростью: единица пиздемого имущества в миллисекунду. Поржав, мы стали наблюдать за релаксом Смирнова на лесопилке, покуривая рядом. На свою беду, он стал пилить упаковочные ящики. Естественно диск попал на гвоздь, мгновенно раздался дикий визг сначала пилы, а потом Василия. Доска, страшно засвистев, рассекла воздух стяжной стальной лентой и подрубила пальцы, а самое жуткое, срезала под корень хуй. Меня чуть Кондратий не обнял, но видали мы всякое, зажал вены-артерии, рыкнул неполюдски, отправив за машиной. Несёмся в местную больничку, залитые кровищей. А всего пять минут назад хотели пойти бухнуть у каптёра.

Пара медсестёр ёбнулась в обморок, а херург заявил, что смена закончилась, везите мол куда хотите. Начфиз сунул под нос дохтуру гантелю пахнущую вчерашней пьяной попыткой затолкать в жопу хлеборезу. Память эскулапа исторгла полузабытую клятву Гиппопотама. Смирнову чего-то накололи, где-то поставили зажимы. Мы говорим доктору, типа хуй на место пришей, Смирнову ещё может жить и жить. Херург задал законный вопрос: где отсечённый половой член? Оказалось, его-то мы не захватили в суматохе. Докторишка мерзко усмехнулся, говорит ничего, за такие операции вона скока платят, а тут пару швов и станет оперируемый Василисой Смирновой. Василий невзирая на лошадиные дозы обезболивающего потянул руки к горлу коновала. Мы собрались в часть за хуём, а докторишка снова двинул домой. Его закрыли в кабинете, чтоб не сбежал, и оставили караулить сержанта-водилу.

Хуя в лесопилке не оказалось, только россыпь пальцев. Кровь да, блевотина да, обморочный каптёр да, но хуя нет. Допрошенный с пристрастием поминутно блюющий каптёр, сказал, что минуту назад псина Эммануэль вытащила отсечённый хуй из опилок и попиздовала с ним в зубах по дороге к городу. Оставив его блевать дальше, мы вскочили на козелок и рванули за мелькнувшей вдалеке собакой. Скоро догнали, гордо бегущую псину и попытались приманить, но та только ускорила бег. Начфиз особо не думая, вытащил ствол и стал стрелять ей вдогонку. Эммануель качая маятник стала уходить, мастерски уклоняясь. Так шмаляя на ходу, мы почти воткнулись в машину полковника Косюги. Он подумал, что мы, наконец, совсем ёбнулись от пьянки, но, услышав ужасную историю, присоединился к погоне. Собака умело пряталась в складках местности или, говоря проще, металась между колхозными полями как бешеная. Селяне просто охуели, увидев как два армейских джипа гоняются за собакой, державшей в пасти человеческий хуй.

Но пиздец был не полным. У нас закончились патроны и собака, стоя на холме в лучах заходящего солнца с аппетитом пожирала хуй боевого товарища. Начфиз не долго думая, выхватил ракетницу и стал стрелять по людоеду. Пока рвущий на себе волосы полковник отобрал ракетницу, начфиз успел сделать три выстрела. Зелёными ракетами в сторону части. На собаку стало похуй.

Остановить уже ничего было невозможно. Часть на удивление быстро поднималась по боевой тревоге, послышался рык танков. Они формировали колонны на марш для занятия исходных рубежей, километрах в пятистах юго-восточнее. Это вам не шубу в трусы заправлять. Обычно этих далбоёбов неделю надо готовить, чтобы хоть половина завелась, а тут все как один. Рация у Косюги как назло не работала, поэтому двинулись по единственной объездной дороге, останавливать рванувших через поля защитников Отечества. Пока петляли, все уже случилось, но полковник мужик бывалый, загнал всех назад. Доложились, что в процессе развёртывания никто не пострадал, только в сгустившихся сумерках переехали собаку Эммануель. Не в силах поверить в такую удачу, начфиз выхватил привезённую для захоронения тушку псины и стал вскрывать штык-ножом. Покопавшись в горке обильных кишок, он с радостным криком выдернул хуй, зверски изгрызенный собакой. Вид отсечённого полового члена в окровавленной руке начфиза вызвал обморок двух солдатиков и массовый блёв.

Пока полковник ликвидировал последствия тревоги и готовился к смене больших звёзд на маленькие, я возглавил наш караван по доставке хуя в больничку. По дороге мы ворвались, все в кровище и кишках собаки с изгрызенным хуём в ресторан «Лебедь», где нас хорошо знали по суровым дебошам. Мы потребовали ведёрко льда и когда положили туда вместо шампанского отсечённый хуй и гарнир из пальцев, вытащенных начфизом из кармана, персонал влился в нестройные ряды блевавших ранее. Пообещав вернуть серебряное ведёрко, мы галопом поскакали к телу Смирнова, оставив безучастных к судьбе ведёрка халдеев.

В больничке наше появление с серебряным ведёрком, было встречено повторными обмороками медсестёр, но это полбеды. Дохтур таки нашёл способ отомстить нам – он прямо в кабинете наебенил поллитру спирта. Его потащили отмачивать в душ, а всё внимание переключили на молоденького стажёра. Тот, побледнев, стал отнекиваться, ссылаясь на некомпетентность, но встряска от начфиза, заставила признаться, что он будущее светило херургии. Оправдывая высокое звание, он взял хуй с пальцами и пошёл готовить к пришиванию. Мимо пронесли поющего про синий туман мокрого дохтура, а Василий давно стонал в операционной. Пожелав всем удачи в профессиональной деятельности и пообещав если, что натянуть всем глаза на жопу, без всякого медицинского образования, мы вышли в коридор.

Пока шла операция, тело дохтура падало без чувств два раза, после чего отмоченное в душе и политое нашатырём возвращалось к станку. Пару раз стажёр с дохтуром сильно поругались и видимо дрались, но затем снова стали трудиться. Качающийся стажёр разбудил нас часов в шесть утра, сказав, что операция прошла успешно, наебенил стакан спирта и уснул не донеся голову до валика дивана.

Василий спал тяжёлым анастезийным сном. Пальцев у него было почти нужное количество. Средний отсутствовал. Однако самое жуткое ждало нас при виде полового хуя. Как объяснила старшая медсестра, что-то там колдовавшая, хуй восстановлению не подлежал, поэтому переругавшись со стажёром, дохтур из среднего пальца сделал хуй, пришив к нему яйца и вставив мочеточник. Затем они еще раз переругались и стажёр постарался сделать Василия снова мужиком. Это выразилось в пришивании желёз внешней, внутренней и прочих секреций, характерных для половозрелого самца обезьяночеловека. Оставив ужасно опухшего Василия, мы поехали в часть, не в силах избавиться от вида гематом и швов.

Время показало, что кое-что им удалось, Василий впоследствии женился. Правда, дети больше напоминали начфиза, но Смирнов считал такие предположения грязными инсинуациями. Во время соитий с начфизом, жена Василия жаловалась, что стоит-то всегда, даже отливать приходится муженьку из коридора по параболе, изредка попадая в унитаз. Но, признавалась, ощущение, как будто пальцем в пизду тычут. Хотя околополковая блядва пользовалась, бабёнки там непритязательные.

Благодаря усилиям пианого дохтура и стажёра, бывалому полковнику Косюге удалось выдать весь бардак за осмысленное мероприятие. Мы получили по медальке за спасение хуя боевого товарища, часть благодарность от руководства, даже в газетёнке заметку тиснули. Естественно там это выглядело не как памятник долбоебизму, а как героическое действо, подтверждающее непобедимость Красной Армии. Собаку, как достойного противника мы захоронили с воинскими почестями, под многочисленные залпы почётного караула. Но смутные времена только начинались, кто мог подумать, что впереди нас ждали ещё большие потрясения.