Щенка назвали Ферри. Нет нихуя ни как одноименное чистящее средство, так как было это в 92 году когда реклама еще не отъебала мозг народных масс продукцией пендостана. Это была сука породы ризеншнауцер с гладкой и черной как смоль шерстью. Эту разновидность «ризенов» так и прозвали гладкошерстным, поскольку этим они отличались от своих более лохматых собратьев. Порода служебная и благодаря свойству рвать на куски «всех кого не знаю» использовалась в основном в концлагерях и других специфических учреждениях. То ли дрессировка сказалась, то ли гены сильные были, но именно желание укусить за жопу незнакомца было основной ее жизненной позицией.

Гордость была за такую псинку. Вся молодежь окрестных дворов на пути от нашего дома до пустыря, где сцобаки сцали и срали, боялись и уважали ее. Бывает ведешь ее выгуливать, а навстречу какая-нибудь компания. Идешь, обдумывая дальнейший план возможных действий, зная уже, что будет дальше. А происходило все одинаково, со словами «Блядь, Ферька идет» все разбегались по обочинам дороги. Подобное шевеление сильно ее заводило и тогда очко начинало играть у всех, но у меня сильнее всего. Им то похуй, на своих двоих убегут, а мне за ними на брюхе или на жопе ехать. А хуй ли, мне собаку доверили когда мне 10 лет было, а ей уже 3 года. А силы и выносливости у нее было немеренно, мы на ней даже по 3-4 мешка картошки возили. Сложим на санки, поводок прицепим и пошла родимая на одном ошейнике без всяких там специальных упряжек 3 км от погреба до дома с перепадом высот 75 метров. Так вот. Особенно хуево было весной и осенью, так как перспектива проехаться по грязной луже мне не улыбалась.

Попадались  уебки не знакомые с достопримечательностью района, которые, несмотря на предупреждения друзей выебывались и со словами «А чо бля она мне сделает она же в наморднике» пытались пройти в опасной близости от нее. Ферри такого не прощала, и под гогот толпы «смельчак» с перекошенным от страха ебалом отпрыгивал подальше от зверя. Все наверное сталкивались с шавками, которые заливаясь лаем пытаются обойти вас сзади и укусить за пятки. Так вот, такие брехливые псы по природе своей трусливые и по одиночке вряд ли укусят, разве только в целях самообороны, но мне редко приходилось видеть идиота, бегущего за облающей его собакой, пытаясь пнуть ее под сраку. Ферри нападала молча, без предупреждения, внезапно. Предугадать бросок можно было только по ушам, которые перед самым броском немного прижимались к голове (то ли для обтекаемости, то ли что бы без ушей не остаться во время драки). Встреча гостей тоже отдельная история. На звонок в дверь она с лаем ломилась к выходу в надежде что пришли чужие и ей удастся показать им свой оскал, а если повезет то и цапнуть. Дверь открывалась во внутрь, поэтому приходившие видели сначала ее рычащую, зубастую голову и руку домочадцев вокруг шеи. Было такое явление в 90-х, когда по квартирам ходили всякие беженцы и прочие поберушки, так они частенько забывали зачем приходили и уебывали по своим делам не раздумывая.

Пожрать Ферри тоже любила и каждый раз жрала как в последний раз, а хуйли кормили раз в день, утром по 7-8 литров каши с непонятными ингредиентами, только ей похуй было что жрать. Ржачно было смотреть как она надувается в течении двух минут, солдату такая скорость пожирания и не снилась. Отнять пищу у жрущей Ферри можно было приравнивать к суициду. Все остальное время ее задачей было спиздить все что можно было съесть. Однажды варенье варили в 15-ти литровом тазике и оставили на плите остывать и все из дому съебались. По приходу всех ждал сюрприз, половина варенья размазана по полу, а другая половина загадочным образом исчезла. Вряд ли она его в банки закатала. А в общем вход на кухню охраняло устройство под названием табуретка, которая летела поддетая ногой в нарушителя границы, т.е. в сцобаку. Так и караулила подле нее и ждала летающих подачек, в том числе и съедобных. В процессе ожидания образовывалась лужа слюней на которой можно было смачно пиздануться.

В подъезде, этажем ниже жил злейший враг Ферри, черный кот Мурзик, матерый и здоровый. Обычно у него получалось съебацца от нее, но через закрытую подъездную дверь хуй съебешься. Вот там в темноте между двумя дверями для них и наступало время «Ч». Только неравные условия у них были, в наморднике хуй доберешься до кошарика. Однажды это закончилось расцарапанным носом Ферри. После этого Мурзик стал регулярно получать от меня пиздюлей и боялся меня больше чем сцобаку. Через полгода он не выдержал и бросился под машину (гы-гы). Его мозги на асфальте я увидел на утро выйдя на балкон. Скучно без него стало.

Шел 2000 год, Ферри состарилась. За свои 8 лет жизни она принесла 22 щенка в три приема. Брыли стали белыми контрастируя с черной шерстью, клыки пожелтели (кстати по цвету зубов можно определить возраст сцобаки, у молодых они белоснежно белые). Я заканчивал школу, батя уволился с высокооплачиваемой должности и получил предложение работы в другом городе. Настала пора всем нам прощаться с умирающим городом Усть-Катав (Челябинская область), родиной известных во многих городах России трамваев. Всем кроме Ферри. Переезд в крупный город на съемную квартиру со старой злой собакой не представлялся возможным. Я бы, наверное, меньше переживал спустя столько лет, если бы ее просто усыпили безболезненным уколом, но что-то не получалось, а время поджимало.

Я не буду рассказывать как вел ее на последнюю прогулку к деду в частный сектор на окраине города, что творилось у меня в душе когда я смотрел на радостную собаку которая нечего не подозревая, прыгала по сугробам, думая, наверное, что эта длительная прогулка на большое расстояние очередное счастливое приключение в ее скучной собачьей жизни. Я ее закрыл в сарае, где за полгода до этого околел от старости отец всех ее щенков, породистый ризен по кличке Шеф. Я уходил, неся в пакете ошейник, поводок и намордник, а сзади доносился тоскливый лай брошенного друга.

Я не знал что с ней сделают, только через месяц мне сказали, что ее тогда отдали человеку, который ел собак. Не знаю что чувствуют по этому поводу родители (эта тема закрытая в нашей семье), но я всегда буду чувствовать вину за это предательство.
--------------
FiliN,  Пермь 2007