Она не любит трамваев. Познакомились мы ней на трамвайной остановке, а трамваи ненавидит.
В том году осень пришла рано, с неба валилась мокрая дрянь – то ли снег, то ли дождь – холодная вода заползала мне за воротник джинсовой куртки, стекала ниже, под резинку истлевших трусов. Уже месяц не менял  белья – не до того, пил я в ту осень по-чёрному. А всё началось с того, что вспомнил жену свою бывшую, Галку.
Уже семь лет не живём вместе, а вот увидел ворону, подумал: «Ворона, бля… А где же сейчас Галка?»
И началось.
Пока мог, занимал на работе, потом продал ожерелье, которое хотел подарить Галке, да так и не подарил.
Как чувствовал, бля.
Потом дверь входную продал – а хули мне закрываться, голые стены.

С упаковкой шести баллонов «Очаковского» шёл к дому, зашёл на остановку стряхнуть снежную морось, отсморкаться, дух перевести.
Сердце-то после двухнедельного штопора стучит с перебоями – стучит, стучит, да и зависнет на пару секунд. «Всё, - думаешь, - пизда пришла. Да, может, и к лучшему. Ни работы, ни друзей, никого. Безнадёга».
А всё ж остановился, дух перевёл, слабость человеческая, хуле.
« Закурить дай,  - говорит, - пожалуйста». Какой хуй, закурить – я уже неделю бычки собирал.
Вот же, блять.
Вытащил пару длинных бычков из внутреннего кармана. «Вот, - говорю, - дождь, видишь, какой, закурил, да и погасла.  А купить негде, поздно. Если не брезгуешь, кури.»

Кивнула, дрожжит. Замёрзла, зуб на зуб не попадает. Светленькая, на Шарон Стоун похожа, глаза зелёные, в пол-лица. И вся дрожжит, аж колотит её всю.
Прикурил ей чинарик, вставил в губы.
Да хуле вы смеётесь – просто чинарик вставил, без всяких там. Просто жалко стало, будто кипятком на сердце плеснуло. Вот, думаю, кому ещё хуже, чем мне.
Сгрёб её в охапку, так и пришёл к себе.
В одной руке она, в другой – «Очаковское».
И не стал пить, прикиньте?
Столько тащил и не стал это ебучее пиво пить. Вместо спирта использовал, растёр девчонку,  уложил рядом с собой для тепла. Всю ночь не спал, смотрел на высокие скулы, на тоненький носик. Вся жизнь переломилась у меня с этой ночи. Так и живём со Светкой вместе, дочке уже два годика.
А трамваев так и не любит, и ездить на них не может. Её, годовалую, мать пьяная на рельсах оставила, ручки и ножки отрезало – куда ж ей ехать…Так по остановкам и шароёбилась, пока меня не встретила.
А Галку не вспоминаю больше. Вижу ворону и думаю: « Ворона, бля…Да хуй бы с ней, с Галкой».