Когда свинья накапливает достаточно сала в своем теле, хозяева принимают решение ее забить. Происходит это так. За день до этого свинью не кормят, а только поят водой. Утром  боец заходит в стайку и выводит нужную особь в загон, говорит ей ласковые слова, гладит голову и чешет за ушком, затем достает нож. Удар приходится под левую лопатку чуть в центр, чтобы попасть в сердце, для этого нужна не дюжая сноровка и достаточный опыт. После этого животное издает неописуемый крик, он пронизывает до костей, а затем перебирается в мозг. Просьба помощи, всему миру: «Ты, кормил меня несколько месяцев. Ты, ухаживал за мной и заботился. Сейчас, когда мне так больно, помоги». Никто не отзовется. Три, может четыре пары глаз, будут смотреть и ждать. Ждать пока силы оставят ее, когда она перестанет бежать от боли, которая на самом деле в ней самой, в самом сердце. Боль не от ножа бойца, а от предательства, предательства всего мира сведенного до одного маленького человечка, который едва ли не в два раза меньше ее самой, но единственный. Он глянет на нее и с холодным, как всегда взглядом скажет, может ей, а может и самому себе: «Так надо». Никто не думает о ее глазах после этого, незачем. Ее опалят, снимут щетину и верхний слой кожи. Разрубят и освежуют, а самое вкусное подадут работникам. Парная вырезка, поджаренная с луком, любимое лакомство. Кто теперь вспомнит ее глаза? В руках рюмка водки, а на вилке кусочек, да такой аппетитный, что слюни текут ручьями. Так надо, так всегда было и надеюсь, будет всегда.