Барсук жил в лесу и был своего звериным интеллегентом. Как Полат Бюль-бюль Оглы, только круче. На этом сходство барсука с азербайджанскими металлистами заканчивалось, а все остальные черты характера были почти человеческими.

Просыпаясь в шесть утра, Барсук аккуратно срал под кустом возле норы, и бежал по делам! А, дел было много! Нужно было успеть и пососать лапу у медведя, и хуй у волков, и подрезать ништяков у пьяных грибников и лисичке под хвостик засадить... вообщем до хуя! За такую пиздадельность барсука в лесу уважали и при встрече радостно кричали «Бар-Сукааа! Дай рукууу!». И так бы и шла своим чередом  размеренная барсучья жизнь, если бы в один прекрасный день Барсук не влюбился!

Дело в том, что на опушку леса «Кружок Любителей Пули в Голове» стабильно привозил проституток. Уникальное это место – опушка леса. Папы с мамами, приезжают на опушку, чтобы распить винца и покричать «Дима хватит какашки жрать!» или «Лена вынь палку  из пизды, она грязная!». Юнаты приходят, чтобы собирать гербарии и говорить найдя какой нибудь худосочный кленовый листок «Блядь, ты смотри как на лодку похож!» (юнаты вообще ссутся кипятком от всякой хуйни). Проституток привозят в лес только с одной целью – ВЫЕБАТЬ! Хотя их и так ебут целыми днями, но выебаная в лесу проститутка считает себя почти юнатом, и многие клиенты потакают этой женской слабости.

Одной из таких «Юнных Натуралок» считалась девочка Лиза. Лизонька (как нежно называла ее бабушка) была проженной блядью. С точностью Советских космонавтов хуярящих борщ из тюбика ровно в 18 00, Лизавета появлялась на опушке. Распугав своими криками всех глухарей и получив ежедневную порцию спермы во все щели, Лиза уезжала обратно к бабушке. В эту самую лесную блядь и влюбился наш барсук. Чувства переполняли нашего героя. Он не мог ни есть, ни спать, ни срать под кустом. Каждый день он приносил Лизоньке, то шишку, то ягоды, то цветы. Вообщем ухаживал так сказать. Елизовета реагировала на это всегда одинаково. Сначала раздавался вопль: «Ой блядь! Опять эта чебурашка припиздила!», затем шло радостное: «Ты смотри цветочки прихуячил!» или «Да он на ебале шишку принес!». Заканчивалась эмоциональная тирада словами: «Умный сука какой! Это наверное панда», на что сопровождающий ее мужчина обычно отвечал: «Хуянда блядь! Дура ебаная. Соси давай!\Я скоро кончу!». Барсук ухаживал неделю. И вот ярким летним днем ему показалось, что сегодня можно сделать предложение.

В 18 00 с цветами в пасти, Барсук поджидал Елизавету на опушке. Пьяную Лизу привезли в 18 05, вытащили из машины, поставили раком и стали трахать. Барсук охуел. После стольких ухаживаний, по его мнению, насадить на кукан Лизу имел право только он один. Посчитав, что невеста просто его дразнит, Барсук положил цветы на землю, подошел к Лизе и нежно ткнулся мокрым носом ей в пизду. Два вопля: мужской и женский, разорвали лесную тишину. Вслед за криками в тело Барсука полетели удары. Первые минуты во время избиения Барсук ничего не понимал и все пытался засадить Лизе, хотя бы в сраку. Но Елизавета постоянно орала и съебывалась от Барсука по всей опушке. На пятом круге этого странного марафонского забега, наш герой получил битой по ебалу и потерял сознание. «Пидааарааас блохааастыыыыый!» всхлипывая произнесла Лиза и ебнула бесчувственное тело каблуком поддых. «Хорошо, что я еще биту с собой вожу!» произнес Лизкин ебрь. «Собирайся! В пизду природу! В баню поедем!».

Когда джип начал отъезжать от опушки, Барсук начал приходить в себя. Из под полуприкрытых век он смотрел как покидает его любовь. Слезы текли по мохнатым щекам. Барсук понимал, что с этой минуты к старой жизни возврата больше нет, потому, что на своей шкуре уяснил безжалостный закон нашей зверинной жизни: ЛЮБИШЬ ТЫ, ЕБУТ ДРУГИЕ! Такие вот дела!