Продолжение.
Начало тут:
http://www.udaff.com/creo/68139.html
http://www.udaff.com/creo/68129.html
http://www.udaff.com/creo/68068.html

Жизнь в ОВД, меж тем, кипела ключом. Два потных сержанта, громко гогоча и сально лыбясь, лапали у входа трех задержанных проституток, чему те, впрочем, не слишком противились, притворно визжа и жеманно одергивая коротенькие юбки. Чуть далее, на лавке рядом с дежурной частью, спал и вонял бомж, которому не то, чтобы не нашлось свободной камеры, просто он был настолько вонюч, что тащить его отказывались даже стажеры. По полу бегали бесчисленные цыганские детишки, вопя что-то на непонятном урюкском наречии. Словом, шли суровые трудовые будни. Такую картину и застал доставленный патрульной группой в лице Петровича и сержанта Забулдыгина наш герой. Петрович грубейшим толчком в спину запихнул честного следователя за решетку обезьянника, а сам направился за бланками для оформления задержания.
- Ай, бриллиантовый, давай погадаю – всю правду расскажу, ручку только позолоти! – за спиной  Черныха раздался низкий вкрадчивый голос. 
Черных обернулся и увидел молодую цыганку, одетую в яркое тряпье. За исключением цвета волос, внешне она чем-то напоминала ему его однокурсницу Алену Ибун, которую он давно и безответно хотел, что ввело честного следователя в состояние мечтательного анабиоза, заставив его на мгновение забыть о своем плачевном положении.
- У! – глупо ухмыляясь, протянул Черных, закапав слюной из распахнутого рта свои засаленные брюки.
Цыганка интерпретировала состояние Черныха по-своему.
- Ай, ну не хочешь за деньги, давай так погадаю. – Взяв Черныха за руку,  цыганка начала водить пальчиком по ладони честного следователя. Черных откровенно разомлел.
- Вижу, золотой, большим человеком скоро будешь. Вижу, твои враги в казенном доме. Вижу красавицу жену. Хочешь имя назову?
Черных в почти эпилептическом припадке затряс головой, уже совсем не следя за рефлексом слюноотделения.
- Земфира, отставить задержанным мозги пудрить, а то на двое суток оформлю! – раздался голос вошедшего Петровича. Земфира метнулась в угол, Черных мелко трясся, отходя от гипнотического транса. Однако долго трястись ему не позволил Петрович, грубо схватив помощника следователя за руки, скованные наручниками, и потащив его по направлению к кабинету начальника ОВД, попутно легонько стукнув дубинкой для пущей острастки хитрую Земфиру. Впрочем, провидица была не в обиде – в качестве платы за свои оккультные услуги она присвоила тощий бумажник Черныха с пятьюдесятью рублями и раздолбанные "Командирские" часы, с которыми, по словам самого честного следователя, воевал на Курской дуге его дедушка – четырежды герой Советского Союза.


  * * *
Капитану Лихоимцеву, начальнику отделения, было худо. Несмотря на то, что он уже с утра три раза блевал, сизая муть вперемешку с тупой болью стояла в его голове и не желала рассасываться. Не помогал даже чудодейственный напиток, выгнанный заботливой тещей капитана из старой табуретки, при обычных условиях ставивший на ноги даже при тягчайшем похмелье. Однако вчера вечером капитан в честь праздника осушил по меньшей мере четверть первача, закусывая паленым коньяком, привезенным из Москвы шурином. Последствия столь опрометчивого поступка не заставили себя долго ждать, поэтому, когда в дверь кабинета деликатно постучали, Лихоимцеву показалось, что зеленые черти долбят его череп изнутри отбойными молотками. Капитан тихо застонал и сквозь зубы затейливо выматерился, когда дверь распахнулась и на пороге нарисовался Петрович, тащивший какого-то бледного худощавого отрока в треснутых очках. Лихоимцев с преогромным трудом вспомнил, что жирный красномордый мужик в измятой форме – это старший лейтенант Дуборыльский.
- Товарищ капитан! На вокзале задержан подозреваемый с фальшивым прокурорским удостоверением. Подпишите протокол задержания!
Каждое слово било и резонировало в гудящей голове Лихоимцева как удары в огромный колокол. Полифонические раскаты то нарастали, то стихали, и капитан невольно заслушался этой божественной музыкой.
- Товарищ капитан! Подпишите! – нетерпеливо  сунул Лихоимцеву под нос бумагу Петрович. Он не мог не понимать состояния капитана, и пользовался мельчайшей возможностью, чтобы досадить ненавистному шефу-алконавту. 
Лихоимцев открыл опухшие веки и тупо пошарил взглядом перед собой. На всякий случай он решил не спорить с Петровичем: надо задержать, так надо, тем более, что капитан не хотел лишний раз открывать рот, так как не совсем был уверен, слушается ли его язык или нет. Взяв дрожащей рукой огрызок зеленого карандаша, Лихоимцев притянул к себе протокол вверх ногами и тут с ужасом осознал, что забыл свою фамилию.  Сие открытие повергло его в такое уныние, что он сунул голову в корзину для бумаг и незамедлительно проблевался туда. Муть в голове капитана, однако, не осела.
Тем не менее, в процессе осуществления акта очищения своего желудка от токсических продуктов разложения алкоголя, Лихоимцев заметил лежащий в корзине для бумаг испорченный старый протокол за своей подписью. Немного отдышавшись, он сунул руку в кучу блевотины и радостно вытащил оттуда слегка помятый листок. Энергично отряхнув его (брызги полетели на и без того не самый презентабельный свитер Черныха), Лихоимцев поднес бумагу к глазам и начал изучать корявую закорючку, стоявшую рядом с надписью "Начальник отделения". Первая буква, безусловно, была "Л", остальные же походили на руническую тайнопись древней шумерской цивилизации. Это было уже что-то, однако, дешевая сивуха так прочно зацементировала мозги капитана, что, даже удостоверившись, что его фамилия начинается на "Л", он не смог бы вспомнить остальные буквы даже под угрозой расстрела. В конце концов, здраво рассудив, что даже одна буква – это уже немало, Лихоимцев нацарапал вверх ногами "Л" и приделал к ней для солидности залихватский росчерк. Петрович со вздохом облегчения выдрал протокол из рук ненавистного начальника, и отвесив дубинкой мощный удар по хребту задремавшего было честного следователя, потащил задержанного по направлению к камерам. Как только дверь за Дуборыльским закрылась, Лихоимцев, так долго крепившийся, моментально вырубился, упав лицом в многострадальную корзину для бумаг, и сладко захрапел. Ему снилось, что он в звании генерала сидит на собственной даче в кресле-качалке, а Петрович, одетый в лакейскую ливрею, подносит ему стопку коньяка с долькой лимона. 

* * *
Петрович, меж тем, был крайне зол. Вместо того, чтобы уже спокойно смотреть дома по телевизору футбол, он по милости похмельного начальника до сих пор находился в проклятом отделении. Немалая доля той злости пролилась обильным градом ударов по спине честного следователя, пока Дуборыльский гнал его по темному коридору. Хотя большинство камер и пустовало, лейтенант, дабы хоть частично выместить свое недовольство, принял решение поместить новенького вместе с Резо Гомиашвили, гражданином республики Грузия, задержанным два дня назад за нарушение паспортно-визового режима. Дуборыльский подтащил Черныха к двери с  зарешеченным окошком и, грязно матерясь, начал шарить по карманам в поисках ключей от камеры. Ключи, естественно, находились у дежурного, но Петровичу совершенно не хотелось тащиться в дежурку и пытаться найти там сержанта, наверняка либо развлекающегося с какой-нибудь шлюхой в комнате отдыха, либо уже пребывающего в невменяемом состоянии по причине праздника. Поразмыслив немного, Дуборыльский извлек из кармана форменных брюк ржавый кривой гвоздь, предназначавшийся именно для таких экстренных случаев, и, поковырявшись секунд десять в замочной скважине, распахнул обитую железом дверь, и, мощным пинком втолкнув Черныха вовнутрь, аналогичным образом запер камеру. За спиной помощника следователя щелкнул замок, и в навалившемся полумраке раздался голос с явным кавказским акцентом:
- Вай, какой малчик, слюшай!!!

Продолжение следует.