В тот день наш сумасшедший дом гудел как потревоженный улей. В тот день, не без участия ОМОНа, были арестованы две старушки, работающие уборщицами в пищеблоке нашей психушки.

Их вели мимо окон хронического женского отделения, заломив руки за спину (и кругом чувствовался какой-то заговор). Глядя на эту картину, больные хроническими психическими заболеваниями женщины (в том числе некогда известная певица по имени Анестезия, фригидная сука, кстати) рыдали в голос и отказывались принимать таблетки (которые ничему не учат, а просто расслабляют сознание). Повязанные ментами бабушки работали в нашей психбольнице с незапамятных времен, и их многие знали с самой лучшей стороны (многим теткам всегда кажется, что их обманывают, недовешивают и все им должны. Но бабушки были совсем другими — сердечными и бескорыстными).

Этажом выше не могли сдержать резких слов нонкорформисткие мистики (эти целостные здоровые натуры) из отделения сексопатологии (последней оплот свободы семитского слова). В своем праведном гневе они (этот клуб интеллектуальных меньшинств) были похожи на пророков, которые кричит «Всё спиздят», требовали убрать осла из слова «православный» незамедлительно и звали прочь от французского шва в сторону московского рубчика. И слюна их летела на три метра вперед.

Но, как позже выяснилось, бабушек охомутали все же не зря (попрошу воздержаться от озвучивания неумных и оскорбительных догадок). Собственно, выяснилось следующие: В 1967 две молодые восторженные девушки и один такой же юноша, родом из провинции, провалились на вступительном экзамене (отказались выполнять все прихоти жидо-масонов и инородцев) во ВГИК (Всесоюзный Государственный Институт Кинематографии). И устроились, по лимиту, работать в нашу психбольницу. Девчушки уборщицами, а юноша в котельную.

На рытье подземного хода от пищеблока до котельной ушло четыре года. Утром девушки рыли и прятали нарытую землю в бюстгальтере (лифчики больших размеров в те годы не были вне закона). А вечером, после работы, выбрасывали согретую теплом их сердец почву в парке, в пяти остановках трамвая от нашей больницы.

И солнечным летним днем 1971-го года поземный ход из пищеблока до котельной был открыт без большой помпы (в тот день в больнице травили насекомых — больные и персонал пережидали травлю тараканов на пленере, а потому ничего не слышали).
…Наша психиатрическая больница колоссальна. В ней лечатся и работают тысячи людей. И для всех готовят покушать в пищеблоке. Воровать продукты из пищеблока начали в день его открытия. Воровали много и каждый день. Воров пытались поймать годами. Но поймать не могли. Но в тот день…

…На заброшенном пустыре возле психбольницы должна была произойти передача большой партии наркотиков. Автобус с ОМОНовцами (красавцы мои) спрятали в тени забора психбольницы. И вот, под утро, когда в поле зрения милиционеров, наконец, появилась машина торговцев наркотиками, что-то со страшным грохотом обрушилось на крушу автобуса ОМОНа. Опасаясь самого худшего, командир дал команду отстреливаться…

…Продукты в больницу привозили в больших мешках, килограмм по 50-100. Многие годы уборщицы первыми приходили на пищеблок, брали несколько мешков с продуктами (картофель, макароны, морковь, ампутированные органы съедобных рыб и животных — тут поле, конечно, непаханое...), клали в специальную тележку в пищеблоке, впрягались в нее на манер ездовых собак, и везли тележку по подземному ходу к котельной (вместо того, чтобы продавать свою пизденку). Вход в котельную был не с территории больницы.
Так продолжалось с 1971 года. В 1997 году их подельщик из котельной умер от поноса на руках своей возлюбленной (молва приписывает ему скорое отцовство). Но женщины (Ленин и Пеле — близнецы братья!) нашли ему замену.

…Но в тот день у одной из женщин прихватило сердце (или она ощутила ноющее чувство внизу живота), ей было бы тяжело тащить тяжелую тележку по подземному ходу, в пыли и духоте. А потому они взяли мешок лука (60 килограмм) и перебросили его через забор (3 метра) психбольницы (Всего одно неправильно употребленное  слово или неловкий поступок — и ты  не королева, а неграмотная уборщица из психушки, да еще и под следствием).

…Автобус с ОМОНовцами спрятали в тени забора психбольницы. И вот, под утро, когда, наконец, в поле зрения милиционеров появилась машина торговцев наркотиками, мешок с луком со страшным грохотом обрушилось на крушу автобуса ОМОНа. Опасаясь самого худшего (А, быть может, виною всему был лишь весенний гон? Где-то за больничным забором ревели самцы — отсюда и беспокойство?) командир дал команду отстреливаться…