Есть у меня такая привычка, ну не так штобы вредная – состриженные ногти в цветочные гаршочки складывать. А моя деффчонка Ксюша крайне абажает фсякую там цветущую араматную хуйню и паебень, типа гераньки блять, фикусы, фиялки фсякие. Ну чиста как мещанка.

И вот обнаружив мои ногтевые остатки середь развалифшихся на подоконнике ебенячих джунглей, она, мегера рыжая, блин, скандальчек зокатила. С угрозами, блять. С цитатой из кина «Кровавый читверк»: «Знаешь, что делали в Древнем Риме с тем, кто злоупотреблял гостеприимством? Ему атрезАли хуй и приколачивали ево, блять, к варотам!». И говорит мне: такое атнашение к маим любимым лютикам фполне за злоупотребление гостеприимством проканает, так што берегись. Ахуефшая пизда! Я попыталсо прецтавить, как она мой хуй будет гвоздями к своей железной (гыыы!) двери приколачивать и разрыдалсо.

А потом заебенил мощный наглый отпор. Гаварю: А ты знаешь, ф ково превратиццо деффка, если ей вырвать клитор? Блять, я наверна, до последних мгнавений жызни буду помнить выражение ксюшинова лица, какда она осмыслила вапросик. Наверно, стоило ево хоть как-то поделикатнее задать штоли (типа заменить слова на «из деффки извлечь клитор»), но похуй, ацтупать было поздно.

Кароче, маленькую такую лекцию ей прачетал по этнаграфии, рас уж про обычаи расговор зашол. Лекция сцуко маленькая, а ужоснах бальшой. Правильный атвет на вапрос – деффка с выдернутым клитором станет инвалидом и по совместительству пачотной гражданкой в любом из негритянских племён Ганы, Судана или, блять, Сомали. Принято у них так – штоп баба ибацца не любила и не блядовала – клитор вырезают нах. А то исчо и песду зашивают. Песдец блять. Дикари-с. Ясен хуй, ихние бабы – это и не бабы вовсе, а домработницы (то есть хижиноработницы) и фабрики по произвоцтву спинагрызоф (их не из зашитой пизды достают, а кесарево делают, вот уйопки, лишь бы по живому порезать). Фригидные чилавекаабразные уйобища, вопщим.

Вапще-та, если пелотка ибацца любит, то это беспезды харашо,  так её проще на йоблю раскрутить. Ну негритосы-папуасы, хуле, абизьяны, блять, и обычаи соатвецтующие. Они бы исчо для полнова щастья негройобырей сваих кастрировали, вот это было б дело, нехер патамушта уродам-членовредителям таким плодицца.

Па ходу лекции Ксюша, словно увядающая нах фиялка, зеленела и бледнела и порывалась пиздыкнуццо в обморок. Еле уберег от этова. Потом она разрыдалась (вот  блять, ведь пять менут нозат на меня бычила и была этак радосно возбуждена от предчюствия моральной пабеды) и поведала про мою мало примечательную персону дахуищщи интереснова. Я, по её словам, дебильный ублюдак, моральный урод, гавно, сволочь и извращенец и совсем её не люблю, если такие вот ужосы ей тут рассказываю.

Пришлось переждать ейное состояние аффекта (видно, прецтавила, каково бы ей без клитора ебацца со мной, фонтазия-то у неё буйная, хуле) и фсячески успокаивать типа «да люблю я тебя, глупышка, да ну йопт, ты чо такое гаваришь-то!». Вопщим, жоско отбилсо от наглых поползновений установить подкаблучность. Про ногти Ксюша зобыла напрочь.

Теперь искренне радуецца, дурёха блин, што она русская, а не негритянка там какая-нибудь.