Брежневские 70-ые. Группа советских военных специалистов в одной их «развивающихся стран». Учим  местных вояк военной премудрости. Преподы  все - старшие офицеры, а мы, переводчики – призванные на срочную лейтенантики, выпускники филфаков. Ходим в гражданском, атмосфера домашняя, чинов не соблюдаем, всё в стиле: Коля, Вася, Иван Иваныч…  Зарплата тоже, ниибёт, чеки, «Берёзка»…. Ну, кто-то помнит…Дай бог всем так служить!

Но с «облико морале»  - строго. Политзанятия, информации, самодеятельность, спорт. Типа, чтоб времени на хуйню не оставалось и народ про партию не забывал.
Тем более, что в соседнем «контракте» недавно ЧП приключилось неслабое; один наш спец по пьяни с балкона выпал. Разборки, следствие, начальника в 24 часа в Москву захуярили….
С бухлом, кстати,  некоторая напряженка. Спирт можно в аптеке купить, если повезёт, ну и пива – навалом. За лейтенантскую зарплату - полторы тонны!
Ясное дело, офицеры больше между собой кучкуются, а переводчики – между собой.

Сосед мой, Стас, тот уже с женой приехал. И дочка у них маленькая, три года, Русланкой звать. Очень шустрая девочка, ни накормить, ни спать уложить, сплошное мученье. Истории про Бабу Ягу и Деда Бабая, который «щас заберёт», впечатления не производят никакого. Надо что-то придумать, в воспитательных целях.  Ну, взяли пивка, сели и… придумали. Я тогда, пользуясь тем, что жена пока в Союзе сидела, прикупил себе за безумные бабки гидрокостюм, «Каллипсо», ну и ружьишко, рыбку пострелять. А хули, море в 2-х километрах, надо же момент ловить! А жена бы точно не позволила!

Вот и  решили мы из  гидрокостюма куклу сделать, пострашнее. Тем более, что лето, вода и так тёплая. Натолкали мы в эту резиновую оболочку свитеров всяких, газет и мотков мохера, который офицерские жёны тогда мели, как горячие пирожки. На голову парик приладили и даже лицо вклеили, молодую Мирей Матье с обложки. Получилась этакая барышня под 2 метра, чёрная и страшная.  Назвали её – Манюня.

Русланке только раз  Манюню показали. Хватило с головой, ребёнок стал, как шёлковый. А Манюня оказалась кстати и для других развлечений. Нет, нет, не радуйтесь, дырявить костюм я бы не разрешил!  Но вот потанцевать с Манюней в обнимку, по пьяни, отпуская крепкие шуточки, полапать там-сям  (мы её уже и одели прилично!), посадить за стол вместе с пьяной компанией, чтобы потом мордой в тарелку тыкать, приговаривая «Опять нажралась, блять!» - это считалось хорошим тоном и способствовало веселью. И так мы славно жили-поживали, пока не настал Тот День.

В тот день к нашему командиру должен был приехать в гости начальник училища, где мы преподавали. Тесезеть, «местная сторона». Беспезды большой человек и «большой друг Советского Союза». Типа, неофициальный визит вежливости для укрепления дружественных связей и боевого духа. Посему было сказано сидеть всем по домам, не отсвечивать без надобности, за доминошным столиком во дворе толпой не собираться, не матюкаться и ваще – «высоко нести знамя и честь…».

В связи с таким военным положением все затоварились пивом и приготовились к домашнему аресту. Развлечений предполагалось только два: высунувшись из окон наблюдать, как гость приедет, и как он отвалит.

Приехал он во-время, был встречен нашим полковником и препровождён к столу. Теперь пару часов можно было расслабиться. За эти два часа всё запасённое пиво было выпито, настроение улучшилось, в ход опять пошла Манюня и всё такое. Тут бы снова за пивком сбегать, но приказ есть приказ! Все уже опять в окнах торчат и основная интрига вечера, это просечь, укатал ли наш ихнего или наоборот. Кто крепче на ногах стоять будет, как выйдут прощаться? Выходят, наконец. Руки жмут, в дружбе и любви клянуться, качаются слегка оба. Вообщем, «братание на русско-германском фронте»!  А на дворе уже лёгкие сумерки…

Наша тёплая компашка тоже у окна сгрудилась. Тут кто-то возьми да и ляпни: «Вот бы щас им Манюню из окна выбросить. Смеху было бы!». Не успели мы похихикать, как я спиной почувствовал недоброе. А недоброе исходило от нашего Пашки. Как пива надуется – совсем безбашенным становился. И шутки у него были идиотские. Поворачиваюсь я, нет Пашки! Только щас над ухом сопел –  и нет! Я в соседнюю комнату, а он, сучонок, уже Манюню через подоконник переваливает. Не успел я! А Пашка ей вслед ещё крик такой запустил, жуткий…

Летела Манюня с седьмого этажа, как мне показалось, очень долго. И руками -ногами своими в полёте размахивала, как паяц с картинки «Акробата». Но приземлилась плашмя, с хорошим таким, глухим звуком, метрах в трёх от нашей парочки внизу. И сразу Пашкин крик подхватили офицерские жены, что в окнах торчали. А потом тишина. Страшная тишина…..!
Я думаю, что командиров спасла от «кондратия» хорошая доза алкоголя в крови…
От удара парик с Манюни слетел и она сразу перестала быть похожей на человека.

Гость опомнился первым. Он подошёл к Манюне, пошевелил её ногой, потом буркнул что-то нашему типа «Ну и шутки у вас пиздоватые, камарады!» и, не прощаясь более, пошёл к машине. Наш же постоял ещё немного, крутя головой, посмотрел вслед удаляющемуся автомобилю и перевёл взгляд на опустевшие враз окна. «Ну, суки! - донеслось снизу, - всех! на хер! в 24 часа!» Потом – «Замы, ко мне!».

Командир жил на пятом. Я подождал, пока он не войдёт к себе, и помчался вниз, подбирать Манюню. Местная пацанва уже собиралась вокруг и моему Каллипсо быстро бы приделали ноги (а точнее – ласты!).
Вычислить, откуда Манюню выкинули, труда не представляло. А Пашка, тот и отпираться не стал. С идиотским видом он мямлил, что …случайно… просто к окну подошёл… такое не повторится…. я не хотел… и прочую подобную хуергу.

Спасло нас то, что главного военного советника в то время не было, а лишний сор из избы, сами понимаете… Пашке впаяли выговор, нам всем выписали пиздюлей на комсомольском собрании, перед местной стороной извинились «за нелепую случайность» и дело закрыли. И потекла наша жизнь по-прежнему, но уже без Манюни. Я её в тот же вечер выпотрошил и убрал с глаз долой.

А Каллипсо мне ещё немало в Союзе послужил. По осени щучек в деснянских озёрах стрелять…