Наши села в дыму, и в огне города,
И свербит, и кричит в исступлении
Мысль одна: ну когда же? Когда же? Когда
Остановим мы их наступленье?

Кто-то из  классиков ВОВ – про фашыстов



Новый год – это я.
Громкое и даже несколько тщеславное заявление, но я делаю его не от балды. Я пришел к нему путем логических умозаключений.

Кто из вас когда-либо слышал (или говорил) про Новый год что-нибудь типа: НГ вышел на работу, или – смотрит телевизор, пылесосит полы, пошел в магазин, просто – устал и взялся за ум? Правильно, ничего подобного НГ делать не в состоянии, он может только наступать. Прямо как я.

Я начал наступление с середины декабря, и похуй, что на дворе уже февраль – я наступаю. Я давно перестал задумываться, как мне хватает физических, духовных и денежных ресурсов для наступления – хватает как-то, ну и ладно. Как у многих, у меня есть работа. Я забивал на нее, пока это было возможно, а когда стало невозможно – взял бюллетень. Когда кончится бюллетень, наверное уволюсь. Пусть трактор работает – мое дело наступать.

Недавно мое туловище нагрелось до достойной температуры 40 градусов. Увы, приходится разбавлять себя аспирином – но лишь из тех соображений, что Новому году не пристало быть таким горячим. Я наступаю. Да, иногда мне хочется перейти в оборону, но в лом копать окопы. Бывает, чувствую себя усталым, да и здоровье шалит, приходят мысли о капитуляции – но где генерал вражеской армии, которому я мог бы вручить свою шпагу?

Иногда я сравниваю себя с описанным Пелевиным черным псом Пиздецом – и нахожу одно существенное отличие. Тому, на что наступал этот пес, приходил пиздец – а я наступаю, и пиздец приходит мне… Возможно, он и есть мой противник? Тубо, собака страшная!
Я наступаю. Праздник каждый день, и каждый вечер мой стол выглядит так:



Спасибо добрым самаритянкам, которые помогают мне бороться с этой напастью (за аннигиляцию данного конкретного стола – низкий поклон У., целую руки). Если бы не вы, у меня завелись бы мыши и тараканы, которых в свою очередь съели бы ежи и ужи. Пока вроде насекомых нет. Но – что это за мускулистые черные туши, грузно ворочающиеся под моим буфетом?! Зачем они протягивают ко мне тонкие синюшные изломанные руки с оранжевыми коготками? Для чего они приходят по ночам сосать мой горький мозг?!? Белка? Таких белок не бывает.

Сдаться им? Вот уж хуй, я наступаю! Накануне я перешел в контратаку на мерзких тварей, включив на максимум электрический свет. Оказалось, это проросла картошка, купленная полгода назад. Блять, как бы я хотел съесть сковородку жареной картошки… Но в наступлении готовить – времени нет. Обхожусь полуфабрикатами.

Вы спросите у меня, что такое Солнце? Это такое светило – бледное и в форме полумесяца, а вокруг него звезды. Я смутно помню, что есть и другое солнце, но видел его слишком давно, чтобы поверить в его существование. В тот час, когда, замученный сушняком, я падаю с дивана, иногда успеваю разглядеть на западе некое призрачное сияние, но оно быстро меркнет. Тогда я снимаю трубку телефона, набираю номер и говорю: привет, солнце, что делаешь сегодня? И так наступает новый день, а я наступаю вместе с ним. А звезды? Звезды скрипят у меня под ногами, потому что я – Новый год, бесшумно скользящий по ночному небу с целыми санями подарков.



Возможно, я в чем-то неправ, и мои родители не одобрили бы меня. Строки Блока звенят в моем мозгу: Работай, работай, работай: / Ты будешь с уродским горбом / За долгой и честной работой, / За долгим и честным трудом. / Под праздник — другим будет сладко, / Другой твои песни споет, / С другими лихая солдатка / Пойдет, подбочась, в хоровод…

Как это, блять, так – с другими, ахуели штоль?! Пытаюсь вспомнить конец столбика, но вместо него всплывает концовка горьковской «Феи» - видимо, потому, что стихотворный размер тот же. Суть в том, что купалась в речке красивая русалка, но все сцали с ней поплавать – суеверные, йопт… Но нашелся путевый камрад, который не засцал: нырнул и отымел красавицу на дне, на мягких водорослях – да так, видно, зачотно отымел, что и всплывать не захотел. Купается фея в Дунае, / Как раньше до Марка купалась; / А Марка - уж нету... Но, все же, / О Марко хоть песня осталась. / А вы на земле проживете, / Как черви слепые живут: / Ни сказок о вас не расскажут, / Ни песен про вас не споют!

Нет уж, блять, такая судьба не по мне! Лучше в реку – пусть песня останется. И вообще, коли взялся за гуж – не забудь принять душ, падонок! В этом что-то есть: наступать – вопреки всему, до последнего патрона, до абсурда и саморазрушения. Пусть ночь станет днем, пусть праздник не кончается, пусть смеются женщины и звенят бокалы, пусть льется вино и стелется жертвенный дым ганджубаса! Это – из того немногого, что у меня в натуре получается хорошо. Это мой долг, в конце концов – наступать.
Патамушта я – Новый год.