Мне тут в Травме сказали чтобы шёл на физиотерапию в поликлинику. Ну, я-то - парень не дурак, так, абы как ничего не делаю, дай, думаю, знающим людям позвоню, а вдруг это что-то мне больно делать будут, слово-то страшновато на слух. Один пацан в курсах оказался, ещё бы ему не знать, у него баба его - врачом работает, медсестра она в ихней районной. Он поэтому всё про медицину знает. Сразу, значит, меня успокоил, говорит, "Не морщи жопу, это совсем не больно, а даже приятно будет. Дадут тебе медсестру, а та всё знает и умеет". Я фишку просёк и тут же - в поликлинику.

  Прихожу, говорю - мне, дескать, медсестру бы, физиотерапией с ней заняться, вот, у меня и справка есть из Травмы. Голова в окошке говорит - это завсегда пожалуйста, раз справка есть. А физиотерапией у нас занимаются на втором этаже, в кабинете 206. И даже не спросила к тоя, как зовут, про полис - ни гу-гу. Задумался я. Что-то тут нечисто. Так легко в наших больницах ничего не бывает. Эх, ладно, где наша не пропадала!

  Поднялся, значит, на второй этаж, нашёл кабинет 206, почти сразу, открываю дверь - батюшки светы! Большущее помещение пенальной системы, с каждой стороны - десяток кабинетов. И каждый завешен простынкой из ситчика, ну, чтобы не мешали друг дружке физиотерапией заниматься, некоторые ж не любят, когда на них в это время смотрят другие, стесяются. А мне наоборот, это - в самую жилу. Сразу решил, что занавеску задёргивать не буду. На душе стало сразу хорошо так, радостно. Вот, думаю, всё-таки идём к западу, хотя и не торопясь. Все условия - кушетки, бельё свежее, опять же - очередей нету. И только стал было уже мысленно готовиться к сеансу, (а возможно, даже не к одному - даром же), как вдруг заметил древнюю такую бабушку в уголку. Она, наверное, физиотерапю ещё Ильичу делала. Не тому, который в бровях и звёдах, а который в лысине и бородке. А может даже и Ивану Грозному. "Те чо, - говорит, - мальчик?". Ну, я, конечно, сразу ей - справку. "Вот, - отвечаю, - я из Травмы, там велели, чтоб дали мне медсестру и чтоб мы с ней позанимались физиотерапией". Тут бабка мне и говорит: "Я - медсестра". Мне аж дурно стало. Настроение вмиг не то чтобы испортилось, а вовсе даже протухло. И в кабинете-то кроме неё никого нет. Ну, думаю, это - засада. Я ж не смогу! С этой "медсестрой" не то что физиотерапией заниматься - её в морозилке хранить надо - на глазах разлагается. А вдруг это - обязательно?, А вдруг, если с ней физиотерапию не делать, больничный не продлят? Чую - по спине пот холодный потёк, ведь придётся с ней, надо ведь с ней, деваться некуда. И тут этот анахронизм начинает что-то вещать. От ужаса я даже не сразу услышал, о чём идёт речь. "Молодой человек, Вы меня слышите? Я в третий раз повторяю, что доктор в отпуске, а я не знаю, какую процедуру Вам назначить". Бааааабушка! Спасибо, родненькая! Меня так с пяти лет не радовали, когда мне Крёстный вертолётик игрушечный подарил.
  Хороший был вертолётик - дёрнешь за верёвочку, он и полетит. Правда, через полчаса сам же Крёстный по пьянке с пятого этажа его куда-то так запустил, что больше вертолётика не видели.

  Да, думаю, зря я это так про бабушку плохо думал. Она же такая старенькая, что забыла даже, как физиотерапия делается. А была бы помоложе? А помнила бы? Опять мороз по коже продрал от представленной картины. "Спасибо тебе, бабушка, - говорю, - спасибо тебе, милая! Я уж лучше и вправду доктора из отпуска подожду. Доктор умный, доктор знает, доктора в институте учили. Пойду я, бабушка, до свидания".
  Закрыл тихонечко дверь. Фффу, пронесло, слава те, Господи.

  Завтра же в Травму поеду, устрою им там небо с овчинку, надо ж соображать что творишь, куда живого человека посылаешь. Пускай в другую поликлинику справку дают, где молодые сёстры. И чтоб их много было, чтоб было из кого выбрать. Дело-то серьёзное, не фунт козявок. Ри-о-бе-ле-та-ция однако!