"Сколько еще несчастий причиню я всем вокруг себя. Что мне делать с собой? Кто научит меня?" - подумал Цвет. Но о боге набожный Цвет почему-то не вспомнил.
А.Куприн. "Звезда Соломона".

"Хорошо быть идиотом!" - эти три слова Парсонс крутил в голове вот уже несколько недель. Он сам ужасно хотел бы быть идиотом, но у него это не получалось, и поэтому он сейчас от души завидовал тем людям, про которых можно было сказать: "Он - идиот".

Идиотом быть хорошо. Быть хорошо идиотом. Хорошо идиотом быть и т.д.

Порядок слов в фразе менялся, но смысл оставался тот же. Ну почему Парсонс не идиот? Это бы решило многие проблемы, если не все. Было бы сразу намного проще, спокойнее. А так лезут в голову разные мысли, идеи, которые не дают покоя.

Исаак проживал уже второй месяц в своей трехкомнатной квартире. Его сыновья разъехались кто куда, и квартира была абсолютно свободна. В буквальном смысле.

По прибытии в Ленинград Исаак обнаружил дверь своей квартиры опечатанной. Что и неудивительно, он ведь сидел!

После соблюдения всех формальностей квартиру распечатали, Исаак расписался в каких-то бумажках и вступил в свои владения. Только вот владения его были жалкими. Конфискация есть конфискация, поэтому конфисковали практически все. Осталось кое-что из мебели и некоторые вещи, которые не представляли ценности для судебных исполнителей. Саму квартиру не конфисковали только потому, что она не была приватизирована, в ней были прописаны его дети. Квартира числилась муниципальной собственностью.

Собственно говоря, Исаака в текущий момент материальные блага не интересовали вообще. Сыновья ему подбросили немного деньжат, есть крыша над головой - и Слава Богу! Его сейчас более всего заботило собственное душевное состояние.

А душа его сейчас находилась в крайнем смятении. И смятение это было в основном вызвано двумя известными телефонными разговорами. До сих пор у Исаака в ушах стоял последний вопрос Анжелы: "Ты это о чем, Исаакушка?" То есть, как о чем? Значит, уже говорить как бы и не о чем? Значит, ничего и не было? Значит, все было напрасно? И корона, и подснежник?

Хотя Парсонс прекрасно понимал, что временные трудности не дают еще повода для отчаяния, тем не менее, ему было бы намного комфортнее, если бы события развернулись несколько иначе. Ситуация еще усугублялась тем, что все случилось очень быстро и неожиданно, а он не был готов к такому обороту событий, не был настроен на такую волну.

Исаак буквально чувствовал себя опустошенным, вытряхнутым. Свою опустошенность он даже физически ощущал. Пусть! А что его совсем уж убивало, так это чувство собственной ненужности и бесполезности. Ради чего все это? Кому это нужно? Очень, очень противно было на душе еще и от того, что бесполезно было что-то кому-то доказывать, перед кем-то оправдываться. "Оправдание хуже проступка" - гласит восточная мудрость, а Исаак и проступка-то никакого не совершал. Ну, не повезло немножко, ну, карта не так легла. Это же нужно понять! Или хотя бы попытаться понять. Иначе теряется всякий смысл.

Исаак прекрасно понимал, всей душой чувствовал, что несмотря ни на что, все будет хорошо. Но немного нервничал от того, что совершенно незачем ждать этого "хорошо", когда можно это "хорошо" иметь уже сейчас. Зачем играть с судьбой? Исаак уже вдоволь наигрался и наконец понял, что это глупо. То, что должно случиться, все равно случится, так зачем же этому противиться? Абсурд!

Хреновато было сейчас Исааку. Правда, не настолько хреново, чтобы вены резать на руках или в монастырь идти, но как-то неуютно, некомфортно и пусто. Появилась апатия, безразличие, состояние, когда все по хую. То есть это был не здоровый, озорной похуизм, характерный для Парсонса, а немощный похуизм, больной. Есть ведь разница - когда тебе хорошо и все по хую, и когда тебе плохо и все по хую. Вот именно последнее состояние и душило сейчас Исаака.

Исаак почти никуда не выходил из дома. Если только в магазин. Наберет продуктов на две недели вперед и сидит дома, книжки читает. Нет, в самом деле. Наберет охапку книг, уляжется на тахту и сутками находится в таком состоянии: читает, читает, заснет, потом проснется и снова читает, немножко перекусит и снова заснет и т.д.

Книги он читал все без разбора. Сам процесс чтения уводил его от назойливых мыслей о собственном бессилии. И правильно! На фиг голову пеплом посыпать раньше времени, лучше вспомнить надпись на кольце царя Соломона - "И это пройдет...". Конечно, пройдет. И все будет иначе. И все будет хорошо.

Как-то раз ему позвонила из Москвы его приятельница. Не та, которая пиратка, а другая - Наталья. Вставила Парсонсу хороший пистон.

- Ты чего это, друг мой, дурака валяешь? - строго отчитывала она Исаака. - Про тебя уже в Москве слухи ходят, что скис Парсонс, кончился. Ты это чего деньги не зарабатываешь и за девками не бегаешь? Заболел? Или влюбился? Давай, бросай это дело. Приезжай сюда, здесь я тебя быстро на ноги поставлю. Здесь скучать некогда, дел полно, девок море, спать некогда. Слышишь?

Исааку было приятно, но он вынужден был отказаться. Причин для отказа особых не было, ему просто не хотелось.

- Ну, как знаешь, - продолжала Наталья. - Я тебя не хочу ничему учить, а тем более, упрекать, только один совет - заведи себе хорошую любовницу. Только хорошую. Настоящую, подвижную. И, поверь мне, сразу же забудешь свою хандру и меланхолию. Клин клином вышибают, знаешь? Сразу же тебе захочется и денег заработать, и зарядку по утрам делать. Подумай, а? Помогает, по себе знаю. Ну, пока! Целую!

Что ж, совет хорош. Да что-то не хочется. Нет такого желания.

Любовницу Исаак не завел. Зато он завел себе кошку. Настоящую, породистую кошку, сиамскую.

Вот и нашел себе развлечение!

С этого момента жизнь Исаака изменилась, в ней появилась какая-то насыщенность. У Исаака появилось живое существо, которому он посвящал все свое свободное время. А другого времени у него и не было - только свободное.

Кошечку он назвал Нина. Такое имя он ей дал в честь немецкой певицы Нины Хаген.

Это был маленький теплый комочек с черной рожицей, с черными лапками и хвостиком, со шкодными, но умными глазками. Парсонс возился теперь с Ниной, как с ребенком, с дочкой. А она и была для него ребенком. Дочкой, мамой и женой одновременно. Все свои накопленные и нерастраченные теплые чувства он направил на этого котенка.

Исаак относился к ней с непередаваемой нежностью и любовью, восхищался и гордился. Он разговаривал с ней как с человеком. Лишенный возможности доверять свои тайны людям, Парсонс всеми своими секретами и тайными мыслями делился со своей кошечкой.

Если бы кто-нибудь из его знакомых увидел Исаака с Ниной, то не поверил бы своим глазам и ушам. Это был совсем другой человек!