«-Ага! Сказал Зигмунд…»
«Зигмунд в кафе». В.Пелевин


Б-г предавался созерцанию сада. Как Творец он имел на это полное право. Его веселили попытки созданий божьих в познании окружающего мира. Это было любимое его занятие.


Вот к примеру Архимед. Товарищи с разгона бросали его в ванну уже который день. Процедура повторялась до тех пор, пока в ванне не оставалось воды. Ассистенты Архимеда понимали об этом по глухому звуку упавшего тела. Вода набиралась вновь. Разгадка закона была рядом.

Фарадей просовывал руки между сплетений проводников и на ощупь пытался уловить ускользающее электричество. Это ему никак не удавалось. Он пробовал сначала их по очереди, потом соединял вместе. Крутил их в разные стороны. Иногда ему удавалось извлечь пару искр. В эти моменты его охватывало непонятное волнение, сопровождаемое мелкой дрожью. Ничего, найдешь еще свою фазу, Фарадей.

Линней смотрел на свое потомство. Все такие красивые, черненькие, но последний альбинос не давал ему покоя. В этом была какая-то тайна, а может и знак свыше. Он решил продолжить эксперименты по скрещиванию. Сейчас его занимали поиски подходящей матери. Этот альбинос портил всю его теорию. Как кузина смогла на это повлиять? Выясняй Линней, а мы понаблюдаем.

Дарвин безуспешно бил палкой себе по конечностям. Кроме боли это ничего не вызывало. Он ожидал большего, прогресса, а может и эволюции. Он чувствовал что нужно бить. Только так можно чего-то достичь. К нему подошел заинтересовавшийся зевака. Дарвин что то прикинул в уме. Ход мысли можно было прочитать по движению косматых бровей. Знаком подозвав зеваку, Дарвин влупил палкой ему по уху. Результат был! Да еще какой! Продолжай Дарвин, за тобой эволюция.

Эйнштейн сидел в задумчивой позе высунув язык. Это привлекало мух. Отточенным движением руки мухи ловились и складывались в кучку. Иногда Эйнштейн оживлялся и гонялся за солнечными зайчиками. Он пытался их словить, но у него это не получалось. Огорченный он садился возле кучки дохлых мух и начинал смотреть на солнце. Столь философская поза много говорила о его размышлениях. Теория относительности не могла родиться без усилий.


Б-Г выдохнул сладковатый дым большим сизым клубом. Его привлек равномерный шум, который, как казалось, состоял из обрывков разговоров или может быть мыслей.

Отвернувшись от вольера с обезьянами, Б-Г перекинул из-за спины гитару и сыграв пару аккордов запел своим неподражаемым голосом: «-Под небоммм голубыммм….»