Тут давеча Зеленый Чванк байкой про трусы порадовал. Вспомнил и я случай из жизни. Не про трусы, конечно. Я ж не Чванк, я нормальный, бугага. История про бюстгалтер. Лифчик по-нашему.

Уехала моя Танюха в отпуск. Ну я и запил по такому случаю. День пью, два пью… На третий, дай, думаю, деву найду, пупками потереться. Захожу в клуб недалеко от дома, сразу вижу жертву. Деваха пьянущая в дым. Во всех конкурсах участвует, раздевается  так весело, непринужденно. Эге, думаю, надо брать ее, пока тепленькая. Пристроился к ней в танце. В этих современных танцах хуй разберешься.  Особенно в мужских. Корчатся все, как пидоры. Или наоборот - стесняются. У меня вот знакомый был, тот вообще танцевал с таким видом, будто выполняет тяжелую физическую работу. А сам-то я танцую, как бог. Вообще-то, как пьяный лесоруб, но телка один хуй не понимает. Жмется ко мне, сиськами трется, потом пелоткой. Ну понятно, готова. Беру ее под ручку так интеллигентно, мол, пройдемте, гражданка… поибаццо. 

Пока до дома своего допер ее, скапустилась моя красотка. Завел ее в квартиру, на кровать положил, давай раздевать. Уж не помню, что и снял с нее в пьяном угаре, но трусы точно стянул. И предстала передо мной, камрады, такая замечательная, такая заветная, такая сладкая пелотка, что чуть не заплакал я от счастья. 

А надо сказать, что  в жизни я до этого пелоток не лизал. И к песдолизам с презрением относился. Но тут что-то поперло меня. Вот он, думаю, Бабик, твой звездный час! И пусть ты, моя красотуля, пьяная в жопу, но полижу я тебе пелотку за нежность твою. Сам соски ей целую, к животу опускаюсь. Ну вот, сейчас думаю и до главного дойду. Стану первонахом, так сказать.  Но не успел я языком дотянуться до губок этих медовых, до клиторочка этого волшебного. Ударила мне в лоб, а потом по нисходящей в грудь горячая струя мочи. Стою перед ней на коленях, как дебил обосцаный. А она лежит расшеперившись, во сне лыбу давит, журчит потихоньку, ковер заливает, да наше с Танюхой ложе супружеское. И так мне обидно стало – что же делается, люди добрые, хотел в песдолизы записаться, а попал под золотой дождь. Схватил я ее, дал в ебач два раза с локтя, да коленом добавил, вытащил в парадное, не одевая, в лифт впихнул, да на первый нажал. А она и не проснулась, сцука. Катайся, думаю, может, сгодишься кому, обоссанная-то.

Пригорюнился я, и пуще прежнего на синьку налегаю. Через день Танюха моя звонит, завтра, говорит, приезжаю. Я давай порядок дома наводить. А за кроватью лифчик нахожу, красный такой. Думаю, от зассыхи той остался. Ну подрочил на него, конечно, да с балкона и выкинул.

Танюха приезжает, ну там обнимашки-целовашки, все путем. А потом спрашивает, ты лифчик не видел мой, я, мол, перед отъездом новый,  красный, потом замоталась, да так без него и уехала. Вот думаю, бля, как оно оказывается, на лифчик любимой жены подрочил, да с балкона его и отчислил. Слоняемся по квартире, ищем лифчик. Я–то больше для вида.  А Танюха, смотрю уже серчает. Небось, кричит, блядь какую-то привел, да ей мой лифчик и подарил. Дело уже керосином пахнет. На всякий случай выглядываю с балкона, может, думаю, валяется еще где. А он весело так порхает на ветру, за дерево зацепился. Кричу Танюхе, вспомнил мол, я ж белье сушил на балконе, да его видать ветром унесло, вон он висит. Танюха мне -  иди сымай мол, и нииебет.  А хуле делать, взял палку с собой лыжную, полез на это дерево, то ли тополь, то ли еще осина какая-то. Лезу, до последней развилки добрался, а оно сцука, тонкое, дальше лезть невозможно. Стою на развилке, дотянуться пытаюсь. Не выходит ни хуя. Ну я подпрыгнул чуток, палкой элегантно взмахнул, лифчик не достал, ногами обратно на развилку не попал, и хуячу вниз к земле с 4-метровой высоты, все в строгом соответствии с законом Ньютона.

Прошлую весну я встретил в гипсе. Сижу на балконе, любуюсь Ириновским проспектом, все цветет, проститутки туда-сюда шныряют. Где-то там, наверное, и та девочка, с песдой недолизаной. А на дереве по прежнему лифчик висит. А хуле, алые паруса – они не только в сказке. А пелотки я так и не лижу. И вам не советую.