- Три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват! – я отошёл от дерева и огляделся.

    Опять я вожу. Потому что самый маленький в этой компании на наших дачах. Как они меня все заебали. Особенно этот Толик. Толик вечно надо мной издевается. И потом громче всех смеётся. Вот и сейчас он специально сбился в считалке. «Эне-бене» сказал два раза, и я стал на кону водить. А ещё этот Толик кадрится с Ленкой. Постоянно вокруг неё крутится, угощает леденцами. Он знает, что мне эта Ленка нравится. Ему-то она не нужна, это он всё нарочно делает, меня позлить.

    Я пошел по нашему участку в поисках этих малолетних пидарасиков. Блять, нахуя я опять повелся на эти прятки. Опять буду водить до вечера. Потому что они быстрее меня бегают и толкаются. Кроме Ленки. Только ради Ленки и играю. Если я её нахожу в кустах, мы целуемся. И похуй прятки. Сука, как я их всех ненавижу. И Толика отдельно.

    Куда же они все делись? Они могут убежать, пока я считаю у дерева. Я пошел к старому сараю. Может быть они там. В сарае стоит древний холодильник ЗИЛ. Такой большой, громоздкий и старый, выдержит попадание снаряда. Дверь холодильника приоткрыта. А на стене старое зеркало. Я в него вижу, кто спрятался в холодильнике. Это Толик в своей уёбищной рыжей футболке. Сидит спиной, залез вовнутрь и меня не видит.

    Ненависть к Толику вспыхнула во мне мощным факелом. Я тихо подкрался к холодильнику и с разбегу захлопнул дверь. Замок клацнул. Отличный ЗИЛовский замок. Толик начал там что-то орать внутри, но снаружи холодильника мне это слышалось как какой-то неясный отдаленный гул. Сука, посиди здесь. И я как ни в чём не бывало вышел из сарая искать остальных.

Толика искали всем дачным посёлком и нашли вечером. Он всё-таки выжил и еле-еле дышал. Но с тех пор стал смирным. И к Ленке не приставал больше. Клаустрофобия, блять.

Я понял, что плохие люди долго живут.

Плохие люди вообще не умирают.

Искренне Ваш, Пикассо.