Я охуеваю с этой штуки, камрады. Со штуки под названием жизнь. Например – человек рождается абсолютно один. И нет ему ничего предназначенного, верней никого. Никто не разделит полностью его мысли и чувства. Так от чего ж он так мучается, когда от него уходят? Почему многие люди не могут одни? И не должны быть одни. И когда они в стремлении заслужить увагу социума, обрекают себя на унижение или предательство, к чему это все?
Отчего моя слепая душа служит облезлому болвану под названием привычка? И словно одичалая пчела глубокой осенью жмет сухую полынь и носит желчь в пустой улей?..
Я говорю, уйди из моей головы, отпусти меня. Я хочу покоя и, да, воли. Я говорю, не уходи, останься, будь рядом, будь где-нибудь.
Речь у нас пойдет о такой хитрой материи, которую некоторые люди называют предательство или измена. А другие люди считают это решительным поступком и действием, направленным на положительные перемены.
Речь о моем знакомом.

******
- Скажи мне честно, - говорил он по телефону, - если у тебя есть кто-то…
Она не расслышала. Тогда он повторил вопрос, начиная смутно беспокоится.
Да, есть, она познакомилась с парнем, он ей очень нравится. Познакомилась, что бы, наконец, порвать с ним. Он на пять лет моложе ее, у него своя фирма. Ну, там, вопросы насчет секса. Нет, еще пока ничего не было, но обязательно, должно будет быть.
- Сука, - он бросил телефон.
У нее тоже своя фирма. А у него была она, работа менеджером, которую он приготовился просрать и многолетнее увлечение ганжубасом, переросшее в нормальную зависимость, на фоне которой его заебала и она и работа.
Собственно говоря, это так-то хуйня по сравнению с герой, которым он баловался последнее время. Только память о середине девяностых, с улицами позади домов, засыпанными окровавленными баянами, словно далекий, пристальный, горячечный взгляд нераскумаренного наркомана, помогла ему прекратить это неблагодарное занятие. Так что он собанил ганжубас, чисто как спортсмен, на работе и дома.
Он договорился забрать вещи, но к условленному времени не поехал, потому как за длинный рабочий день он соскучился по косяку, нетерпеливо ждущему его дома. Дунув, он только тогда решил съездить, что бы, короче, выслушать просьбу о прощении, ну и, по оконцовке трахнуться, и помириться, как бывало. Хотя что-то подсказывало его мозгу, что начинается нездоровщина.
Каково же было его потрясение, когда он узнал, что вместо того, что б репетировать мольбы о прощении и клятвы в верности, располагаться на ложе любви, она едет с пареньком куда-то увеселяться.
Хуй его знает, в принципе здесь было два варианта. Плюнуть, послать ее на хуй, стерпеть и начать искать другую женщину. Но первое было проблематично, поскольку после многочисленных ссор, он пытался с кем-то познакомиться, но как-то не подросло. И второе – довериться инстинктам. Послушать сердце, запалить костерок и спуститься под горку к психозу.
Через несколько минут он ехал к ее дому и орал в телефон, пытаясь внушить ей богобоязненный ужас. – Ты что делаешь? Ты куда едешь? – рядом с ней чувак базарил по телефону. – Сука, кто там с тобой?!!! Дай ему трубу!!
Она просила его успокоиться, потом отключила телефон. Он так и не нашел ее в тот вечер. Ночью он сделал пару сотен отжиманий за полтора десятка походов.
Так начинался эмоционально-физический марафон. Он перестал есть и спать.
В свое время, когда они сходились, его бросила первая девушка, а ее не так давно любимый человек. Они так бережно относились друг к другу. «Мне ничего от тебя не надо». Вместе они ездили на автобусе на работу, она садилась ему на колени.
- У нас с тобой тогда были идеальные отношения, - если бы они продолжались, я никогда бы от тебя не ушла... Надо было тебе жениться на мне, я тогда бы никуда не делась.
Она не хотела рвать с молодым человеком, чувствовалось, что молодой человек поразил ее.
- Чем он лучше меня?
- Он такой… внимательный… Он в общении, как рыба в воде, а ты никогда не умел ни с кем общаться.
Этот внимательный парень, это чуждая форма жизни, утянувшая в черную свою глубину его маленькую, постылую, сварливую женушку и извратившая ее светлую природу. Стала бы она, будучи прежней, совершать такие чудовищные поступки?
- Да, клево. Но только моли бога, что бы я нашел себе кого-нибудь. У меня нет в жизни радости.
И ганжубас изменил ему вместе с ней. Он обманывал его. Он действовал, как изувер. Он дарил надежду, но тут же становилось понятно, что надежды нет. Он говорил, что все хорошо, но это было не так. И от этого отрывало крышу.
Он ожесточался сердцем. И решил отомстить ей и тому, кто украл его женщину.
- Мне нужна встреча с тобой, через неделю. Просто пообщаться за жизнь, у меня сейчас никого нет. Мне требуется обыкновенное человеческое участие. Если ты откажешь, я не смогу уже себя держать в руках, тогда я позабуду все приличия и стыд, и испорчу вам на двоих ведро крови. А если, допустим, увижу вас вдвоем, мне, например, может захотеться его грохнуть, а заодно и тебя.
С хуя ли он будет своим мясом мостить их путь? Нет, никакого отпущения грехов, никаких благословений, придите к счастью через страдание, коли не истлеете до костей.
Мысль, пропитанная ядом ехидны посетила его. Будто бы разверзлась земля до адских глубин, и взвился раскаленный вензель и пропечатал его взопревший лоб.
Мысль была весьма затейливая: выебать ее. Целую неделю он не тревожил ее. Их…
Когда начало подходить время она позвонила ему и сказала, что не может с ним встретиться, поскольку боится, что ей от этого будет больно.
- Мне это нужно, - заявил он и настоял на своем.
- Хорошо, но только не в шесть, а в три, до шести… нет, до пяти… - отныне каждое ее слово было ржавым гвоздем.
- Ну, что ты с таким мрачным видом стоишь, - весело спросила она.
Дома показывала ему новые шмотки, которые себе купила. Он попросил не показывать ему ничего, потому что купила она их не для него. Это было все так знакомо, их квартира, она, но словно все сковано льдом и любое слово или прикосновение вызывало ожог.
Он заставил ее пить с ним, она не хотела. В конце концов, она заплакала, он обнял ее. Целуясь, она закрывала глаза, словно целовала любимого и дорогого человека. Самого любимого и самого дорогого. Теперь он вливал мартини с соком ей в рот со своих губ. Усадил к себе на колени. После колебания она позволила снять с себя кофту и рубашку. С наслаждением и мучением он гладил такое знакомое и такое желанное тело. Целовал шею, снял лифчик. Он вспомнил, как впервые увидел ее грудь. Она была так бела, что на мгновенье он словно ослеп… Затем он положил ее на диван, привычно стянул с крутых бедер джинсы с чулками и трусами.
Она спокойно лежала перед ним. Волосы на лобке были подбриты, она и раньше их брила, но теперь это приобрело ядовитый смысл, как и все остальное
- Иди, помойся.
- Я чистая.
Она невысокого роста, ноги у нее были толстоваты на его пристрастный взгляд. Но теперь ему казалось, что нет ничего, что он мог бы вожделеть сильней. Это была извращенная мука Тантала. Он сейчас мог обладать этим сладчайшим из женских тел, но не в состоянии был ей владеть.
Холодно. Пусть перед глазами встанет вмерзший в лед корабль, упершийся бушпритом  в полярную звезду. Под короткими волосами начиналась выпуклая расселина. Створки были темные, почти коричневые. Он дотронулся до них, пальцы почти без сопротивления попали в горячую мокроту. Она хотела его так, как на его памяти не было давным-давно.
- Зачем ты меня мучаешь? – она сжимала бедрами его руку.
- Слушай, я знаешь, что хотел? Давай с вибратором?
Пока жили отдельно, она приобрела вибратор, что бы, как говорила, не спать ни с кем. Она согласилась, признавшись, что так им и не воспользовалась.
- Слушай, у тебя же ни жиринки на теле. Каждую мышцу видно.
Еще бы. Он за десять дней скинул килограмм пять. Там не то, что каждую мышцу, каждое волокно и жилу видно. Эдакий, готовый к бою самоуничтожитель.