Почему мне нравиться к ней ходить…. Ей, наверное, далеко за шестьдесят.  Я сижу в кресле, в то время, когда она суетится вокруг и, как будто невзначай опирается, чтоб достать до той дальней части, опирается о мой локоть, что я выставил, тоже будто невзначай, своим, наверное сморщенным, воняющим мочой и плесенью лобком… Цок-цок-цок – слышится справа и, вдруг, цок-цок-цок – теперь слева… она неуловима... я даже глазом не поведу, дабы не чувствовать себя как тот зверек, что сношает эвкалипт… цок-цок-цок – опять справа….

Вчера я был у нее. Не то, чтобы я не нравился себе или окружающим, у меня была сотня, и, чем пропивать, я ее потратил на более возвышенное удовольствие. Она сегодня так оттянула подбородок, что какие-то из морщин стали менее уродливы. Ничего не сказала.  Как и вчера. Позавчера я тоже был у нее. Она была такой же, как и всегда – сморщенная, чем-то жалкая, но очень живая. Наверное, сегодня подбородок она оттянула еще больше, и, некоторые из морщин, вообще исчезли…

За окном, на перекрестке, скрипнули чьи-то тормоза. Она продолжала, теперь уже с каким-то остервенением, закусив набок язык, так, что кончик его слегка выглядывал меж губ. По подбородку сползла капелька слюны. Минуты мерно шагали, мой облик слегка изменялся… Почему-то вспомнился стихотворный слоган из рекламы толи чипсов толи пива – ночь, улица, фонарь, парикмахерская… или там было что-то про больных… неважно, вот наступил момент истины!...

…как-то сегодня совсем не проперло. В самый первый раз, когда я стригся у нее – это было что-то неописуемое. Происходившее помнится как в тумане, но ощущения, что я испытал тогда, отпечатались сравнительно, пожалуй, с потерей девственности. Стрижка близилась к финалу, волосы укладывались как  им, видимо, положено,  громко гудящим феном. В следующий момент, после того как щелкнул выключатель и наступила мертвецкая тишина, мной и овладело то самое незабываемое и которое я хочу испытывать снова и снова ощущение – она достала из нагрудного кармашка огромные, из противного грязно-желтого цвета пластика с толстыми, пожалуй, в два сантиметра стеклами, очки, нацепила их на нос и, близко приблизившись ко мне, стала рассматривать то, что сотворила…