Есть такие сволочные людишки – сколько им добра не делай, все норовят побольнее укусить. И вроде бы сколько баб вместе выебли, сколько водки выпили, нет, фигу за спиной держат. Ну да хуй, над ними поржать бывает интереснее, чем отношения поддерживать.

Строили мы огромный спортивный комплекс на югах, не для зверьков, а для остатков фашицтов, видать зашхерившихся в этих местах с войны. С бассейном, катком, баскетбольным залом, площадкой для гольфа и прочими спортивными изысками. Хотя поле для гольфа больше напоминало плац для факельных шевствий з Нюрнбергщины, ну, это их дела. Почти Новый год, все предвкушают салатики и торжество вотки над разумом. Кто врубается, окончание монтажей – суетливое время мелких доделок и брацких пьянок. Я приехал инспектировать, со мной был типа начальник, но из-за роста в метр (кепки он не носил) и манеры одеваться в элитных сэкон-хендах его местные папы в хуй не ставили. Этакий наполеончик, бесился конечно, но горлом там где моск нужён не возьмешь, а местные нехуйские ребята были, видать из гудериановских.

Завтра открытие и отлет. Наполеончик заказал тортик в местной кондитерской, ибо в Петербург прибыл з тмутаракани и видать еще не видел (за 12 лет) нормальных кондитерских, хотя бы Метрополь. Его бесхитростному существу пришлись по душе всякие пасторально-деревенские этюды в креме. Еще бы, наверное, напомнило родные просторы: лужайка, на ней домик с окошками, сахарной крышей, колодец, зверушки, плетень с кринками, ну, чё крестьянам нравится. Вечером накануне среднее руководство строителей со свежесформированной администрацией комплекса проставлялись и простава затянулась. Задвинули тост, потом еще с десяток и началось братание по фронтам. Банкет медленно перешел в застолье, а после перерос в подобие сельской свадьбы на третий-четвертый час от начала. То есть захотелось подвигов.

Ибо никто льда не видел – подвигом посчитали идти на каток. Сообразно женской логике директриса Зульфия сначала выдала всем коньки, а потом грудями закрывала калитку на поле, типа не пушшу. Её вынесли и стали показывать чудеса катания с прыжками с рюмкой в одной и бутылкой в другой. Я еле дополз по борту, директриса снова встала на пост, но главный инженер выкинул меня на середину катка, прямо сквозь Зульфию. Там я сделал пару кругов и пошел выручать наполеончика – уверовав, что триста грамм вотки заменяют годы подготовки, он, сделал таки тройной ридбергер. Потом его долго расшнуровывали, пытались привести в чувство и перемещали в кафешку в фойе, там собрался народ покрепче, а главное – бабы.

Приехали девки из женских хоккейных команд, которых морили без мужиков три месяца на сборах (езжайте в Челябу в декабре в «Малахит», еще не такое увидите). Не мисс мира, даже не мисс Криворожье, но после вотки женская сборная пошла по рукам хорошо. Местные распушили хвосты, мы тоже, так что когда самозародилось предложение посетить сауну в комплексе, тройка нападающих и вратарь чуть по привычке не подрались за право начать серию буллитов. Если бы не наполеончик.

Эта сука спал на скамейке, пердел, икал и порывался блевать. Охрана (как выяснилось надрюченная службой безопасности зачем-то прибывшего министра сельского хозяйства) настоятельно просила убрать его, пришлось отрядить монтажников и себя на транспортировку тела в гостиницу. Блядь, с такой заботой наверно раненых однополчан мои предки носили на себе. Трое таксистов уехали, четвертый взял груз 200 и привезли мы его в номер, где он сука нас всех облевал. Положили на бок, наскоро отмылись и поспешили к бабам.

Девки оказалось на месте, тренеры (валявшиеся пьяными в ближайшем кабаке) уже помешать моральному разложению спортсменок не могли. Нас в сауне как лучших клиентов любили и без слова запустили смешанным составом. Еблись там помню в бассейне, в комнате отдыха, в сауне и под душем, хотя под душем уже не помню. Девки попались низкорослые и плотные, жадные до сексу шопиздец. Имелась и культурная программа – мы отыграли три периода швабрами и мылом вместо шайбы, вроде даже выиграли, помню плохо. Точно помню два литровых кубка Стэнли и пьяных тренеров, встреченных по дороге в гостиницу. Их мои монтажники отхуярили ногами почему-то за незнание интегрирования по контуру. Откуда зашла с пробитыми хоккеистами такая тема и что они там не поделили (или не проинтегрировали), до сих пор загадка. 

Проснулся с членом, завязанным в лейку, от поступи каменного гостя – тупой удар в пол и бормотание, типа кажется, я ногу сломал. Осознав мир, понял, что сплю у себя в кровати в нашем сдвоенном номере, наполеончик сука бродит, а на часах еще шести нет. Про себя, послав его нахуй, уснул до десяти и обнаружил его посреди кучи блевотины с хмурым видом. Убитым голосом он сказал, что на прием не пойдет, а приедет прямо к автобусу, еще тортик просил забрать. Вызвал ему врача и отбыл на феерическое действие.

Ну, губернатор, три мэра, министр, шоу, публичные поклоны строителей (честные чуваки, обычно строителей по пизде пускают, а тут и в газету и поименно, поручкались). Накатил вискаря с икрой, еле отвязался от местных газетчиков и депутатов, раздал визитки и просто побежал за тортиком. Там нихуя не готово – у меня рейсовый автобус через пятнадцать минут, а до вокзала ехать минут десять. Бля, баба много нового услышала – просили суку торт сделать ниже, но провинция, торт под коробку прозрачную подогнать не смогли (имея один тип коробки). Короче трубу на домике смяли и на вокзал бегом, обливаясь потом в галстуке с костюмом, успел, минута в минуту и сидел, ждал отправления пол часа, потому как русские автобусы видать расписания не читают.

Начался долгий путь домой: четыре часа до ближайшего крупного города, такси до аэропорта, АН-28 с винтами до Москвы. Это все на костяной ноге, ибо с бодуна костыля чувак не взял, а тащить его сумку с тортом я не стал из вредности. Грохот в самолетике стоял некислый, торт стюардесса (лошадь под стать самолету) поставила на ВИП-стол в хвосте. Попали в три или четыре грозовых фронта, к концу полета температура в салоне перевалила за сорок градусов. Когда выходили из самолета, мужик из ВИП салона, дымя беломором дико извинялся, что раза четыре нечаянно сел на тортик (кстати, килограмма на три).

Такого Шереметьево еще не видело. Пока мы шли через весь аэропорт к нашему терминалу, множество иностранных детей по три-четыре раза бегали на нас смотреть. Чувак в костюме и пальто под два метра и полутораметровый хрен с костяной ногой и сувениром с курской дуги «враги сожгли родную хату». Некогда мечта оккупанта – домик с хозяйством и наверное спрятавшейся внутри фрау, превратилась в жилище партизана после встречи с частями вермахта. Небрито-нечесанный вид усугублял интерес людей, изредка украдкой крестившихся. Перегар расчищал нам дорогу и убивал все живое в радиусе десяти метров.

Полет в Петербург уже проистекал просто – остатки торта, наотрез отказавшись их от срама выкинуть, наполеончик затолкал здоровой ногой под сидение. К концу полета сувенир из командировки для детишек можно было назвать «колея из хоккейно-тракторной столицы». Но сука, жадный мудила – все довез и накормил таки детишек этим коричнево-зелено-малиновым месивом.

Затем он выдержал три операции, ибо кости сместились и наделали много интересных вещей в стопе и голени, несмотря на гипс. Где-то через год пути разошлись, встретил его на выставке в неметчине – руки не подал. Вот так чуваки – можете тащить на себе, помочь пробиться по жизни, а вас все равно возненавидят, такова сволочная человеческая натура и нехуй обижаться. Но то, как он проебал весь отжиг, когда долбишь подругу в сауне, а она орет: «шайбу! шайбу!», пусть будет наказанием.