Ко мне в кабинет зашел небритый мужчина с деревянным инструментальным ящиком.
- Вы ко мне? Прием уже закончился.
- Доктор, мне очень надо. Я плотник, потому что с древесиной работаю, люблю ее, особенно когда она горит, запах у нее такой! Ух! Как будто банька натоплена или шэшлыки. Вы любите шэшлыки?

- Нет, я вегетарианец.

- Вегетарианцы хорошие ребята и серьезные. Жалко только, что вы не ходите на руках, как все порядочные доктора в нашем дворе. Я им говорю: «Негоже так потешаться над сирыми», а они лыбятся, сцуки. Вот и вы тоже смеетесь.

- С чего вы взяли? Вовсе мне не смешно. Хотите чаю? – говорю я, выглядывая санитаров:
«куда все подевались, сцуки!»

- Нахуй мне ваш чай! Я, блядь, сок березовый люблю! И пиздить люблю. Особенно дервянными балясинами нравится ебошить по костям, - сказал он и полез в ящик.

- Санитары! Эй, кто-нибудь!!!

- Балясин нету, куда же я их подевал? Ну, и хуй с ними, тупыми деревяшками! Молоток сойдет. На тебе по голове, о доме думай! Больно? От боли, говорят, шприцы помогают. Извините если что не так. Не умею я вашими шприцами, мне мой инструмент сподручнее.

Он начинает пилить ножовкой мне руку. Брызги крови. От шока цепенею. Хочу отдернуть руку и не могу! Из горла вместо крика раздается сип.
                           
- Шумит у вас там неприятно, - он обматывает мне голову скотчем, - и кровь надо остановить. Дай-ка тебе помогу. Вот так, потерпи чуть-чуть, болезный, ща потуже перетяну, и к стульчику тоже привяжем. Помните, какие в филармонии стулья жесткие? Деревянные ведь, ебанарот.

Хочу потерять сознание, но оно от боли расширяется во все стороны как вселенная. Рука с глухим стуком падает на пол. «ПОМОГИТЕ!!!» Он поднимает ее и примеряет к другой руке.

- Семь раз отмерь, один раз отрежь, - он быстро-быстро пилит другую руку. Алая кровь бьет фонтаном из артерии. Крови полосами заливает комнату. Дурно. Он берет мои руки и делает ими «ладушки». Мыслей нету, одно большое чувство. Он гладит моими руками мне щеки. Никогда не подумал бы, что мои руки будут мне так отвратительны. Я только смотрю.

- Эх, сколько же ты крови наделал, безобразник, надо бы тебя проучить! – он начинает пилить мне шею.

Поле зрения  сужается и темнеет. Я умираю.



P.S. Нахуя ему моя голова, для шашлыка то ведь все равно не подойдет?