Иногда накатывают моменты умиления. Человек вообще чрезвычайно умело вгоняет себя в такие ямы сладковатой, густой благодушности, схожие с предверием опьянения. Это как ощущение от первой рюмки водки, пограничное состояние между трезв и слегка на веселе. В такие моменты все и всё кажутся очень добрыми и близкими не потому, что такими являются, а потому что ты им все.. нет, не прощаешь; прощение это серьезная работа, на которую в моменты умиления человек не способен, а ОТПУСКАЕШЬ...

Так пьяный рыбак поймав наконец карася и сотрясая им воздух роняет или выпускает (что в принципе почти одно и тоже в такие моменты) его обратно в воду при этом довольно матерясь. Так, увидав идиотскую улыбку местного бомжа, пусть с иронией и некоторой брезгивостью, но тем не менее искренне улыбаешься ему в ответ. Так зайдя в чат и нарвавшись на традиционное хамство самовырожающейся малолетки, ты не опускаешь ее публично до уровня плинтуса, а как бы нехотя, но опять же с внутренне глуповато-ироничной улыбкой играешь с ней как с малым ребенком «что вы, что вы?  Не может быть! Так прям сразу и нахуй? А может сначала в кафе, потом по городу.. а потом? Да? Вы настаиваете и менно в жопу? Какая вы душка...» 

В такие моменты очень хочется обниматься и любить природу. Причем обниматься хочется именно с людьми, а любить именно природу, наоборот выходит как-то неестественно тяжело. Хочется представить, как ты падаешь в густой мох и погружаешься в него на несколько сантиметров, и повернув голову, боковым срезнием рассматриваешь, что это там выросло или прячется рядом с тобой. Представить охота, а вот реально падать в мох -- не очень. Сыро, не мягко, да и собственная неуклюжесть заваливания соврешенно лишает момент вялотекучей плвности, так необходимой для умиления.

А с людьми наоборот, понимать, прощать, спорить не хочется совершенно, а вот широко раскинув руки и искренне крепко обнять, потрясти, как бы пытаясь передать через  этот контакт, что-то невыразимое словами и потом отпустить.. и ощутить душевное облегчение, отпрянуть, посмотреть в глаза, прищуриться и умилиться – это сколько угодно.

После умиления, как и после водки наступает отрезвление и душевный бадун.  Вечный вопрос «Ну и хули, бля?» резко и дерзко возвращает способность видеть грязь, тупость, лень, и сволочность окружающего мира и его обитателей, но при этом контуры становятся четче, мысли резче и вот-вот вот проснется воля... Воля для умиления, как совесть для запоя, кто-то один должен уйти, что бы другой остался. И вот усилием воли, ты начинаешь собирать вокруг все, что отпустил в умилении,  собирать и пиздить, пиздить его логикой, пониманием, моралью, оценками и ярлыками, что бы знало свое место, что б не заслоняло своим безформенно ленивым облаком те горизонты, которые еще могут звать и манить. Трешь виски, разминаешь мышцы, включаешь ритмичную музыку и агрессию в помыслах.

Время не проносится мимо нас само, это кто-то проносит его мимо нас, под шумок и с ехидным жизнерадостным цинизмом. Минздрав предупреждает, управляя жизнью в состоянии умиления ты подвергаешь опасности не только себя, но и тех, кто в тебя верит.