Его звали Миша - Маляр. И фамилии его никто вроде не знает, кроме,  может, этой пизды из отдела кадров, Аньки. И будут так всю жизнь звать,
дай Бог ему здоровья и дожить до полутораста лет.  И наверное, на  гробовом памятнике напишут Миша - Маляр - 1953 - 20??. Такой человек.
Несерьезный. Выглядит до сих пор на тридцать пять. Наверное, от употребления всякого горючего. И когда помрет он (ведь все мы смертные, дай Бог
нам здоровья)  может быть, на могилке будет стоять кусок мрамора (а хуй знает,  может  деревянный крест и дошшечка) с любовно выбитой надписью
" Миша - Мамин Хуй".
Тоже может быть.
Мамин Хуй  - у него теперь вместо фамилии. Кассирша, выдающая зарплату, давно уж привыкла. Так и называет. Когда-то, в андроповские
приснопамятные времена (бля, двацать с лихуем лет прошло+) Миша встречался, точнее,  спал или трахался, как кому нравится, с разбитной
разведенкой, жившей неподалеку от того здания, которое мы тогда с горем пополам отделывали. И была у нее дочь Настенька.
Было сей дщери года четыре - пять.
Миша пришел как-то в обеденный перерыв к подъезду, где жила его ненаглядная, у которого мирно играли Настя и ее подружка. Миша поздоровался с
малюткой и зайдя в дом, решил покурить. Разбитная разведенка не приветствовала запах табачка у себя в квартире,  и посему Миша решил
возвернуться на улицу. Развернувшись и отворив дверь, он услышал такой диалог:
Подружка девочки: - Это что за дядя?
Девочка Настенька: - А это мамин хуй.
В то время услышать такое из невинных уст маленькой девочки...
Мишу согнуло от смеха пополам, и он решил пойти расслабить согнувшийся организм. Всё расслабление состояло в том, что согнутый Миша  поперся
обратно на работу, к нашей любимой кладовщице тете Маше за стаканом ацетона. Врать не буду,  пить ацетон можно, но не более одного стакана.
Пробовал. Один раз. Больше не стану. Можете сами себе представить каково это.
Тетя Маша, женщина опытная, услышав, "Маша, надо красочку разбавить", наливала без разговору стакан ацетона, который благополучно и
употреблялся. Все мужики на стойке так спасались.
А в тот день Мише не повезло. Тетя Маша эта болела. Была какая-то там Галя. Эта Галя - по неопытности - хуйнула Мише растворителя, ну, для
разбавления краски.
Миша едва выжил. Долго еще вспоминал Галин растворитель и  ругался. "Неужели эта дура не понимает, тратратата, просили же красочку разбавить,
а она - тата- тратратата".
А так Мише - Маминому Хую везет, дай бог ему здоровья. Поэтому и морда до сих пор гладкая и волос не поседел. Ну, это еще и оттого что не
женат, наверное.
Недавно вечером встретил его, он весь в запарке, пробегает мимо. Откликаю:
- Миша, ну как дела?
- Да вот, родной, щас калдырили тут с мужиками, пили, значится, Максимку на троих, один помер, другой ищщо ползает, а я вот домой бегу, штоб
мусора не застали.
Ну, дай Бог, Мише - Маминому Хую здоровья, маляр-то он классный, мне заебато туалет выкрасил. Синенькой краской. На хуй плитка не нужна. Если
надо -  Мишин телефон дам.
Проставьте тогда уж ему нормальнекий пузырек. Но я ему "флагман" ставил - не заценил он. Может медицинского спиритуса литрик хватит.