Никто не знает почему, но с дикой похмелюги у Кости Сабанеева всегда стоял хуй. Что ты с ним не делай через пят минут опять встает и мешает переворачиваться с боку на бок. На кулаках следы чьего-то ебала, на ебле – чьих-то кулаков, мобила проебёна, а хуй стоит…
Это пиздец какой-то. Волей неволей в такие моменты приходят мысли о бабах: «Эх, а нехуёво было бы щас сюда бабу…». Покачиваясь Костя встал с дивана и начал рыться в письменном столе – за последние годы мобилизации он давно забыл, что такое записная книжка, а сейчас это был единственный источник контактов, по которому можно было до кого-то достучаться и позвать на помощь. Чего только не было в его ящике стола: какие-то коробочки, фотопленки, военный билет, просроченная сберкнижка отвертка, еще куча всякой поебени, а записной не было.

Зайдя на кухню, Костя обрадовался  стоящей на подоконнике полупустой бутылке дешевого портвейна, но, вспомнив о решении выйти из запоя, стоически отвернулся от пойла и прильнул к крану с водой. Из-за шума воды он не сразу услышал звонок в дверь. Ебать… это еще кто?
За порогом стояла Даша. Нельзя сказать, что это была девушка Костиной мечты, но выбирать в его положении было особо не с чего.
– Привет, что с твоим лицом? – в ее голосе была смесь легкой тревоги и сочувствия.
– Фигня, поцарапался где-то, зайдешь, или так и будешь стоять? – хуй буквально распирало изнутри, и меньше всего Костя мечтал об отвлеченном пиздобольстве на тему собственного легкомыслия, - проходи, я на секунду отойду в ванную.

Перспектива – быть заблеванным девушкой, на которую придется дышать своим термоядом, нихуя не радовала. Второпях он напихал полный рот зубной пасты, часть проглотил, а остатками пытался подавить перегар. Знающие люди понимают, что КПД этого приема стремится к нулю, но шанс не убить собеседника в первые три минуты все же есть.
Такого поворота Костя, признаться не ожидал. Она сидела на диване уже без юбки и колготок, Споткнувшись о подлокотник дивана, Костя присел рядом. Ебаные пуговицы на Дашиной блузке выскакивали из рук, Костя начинал закипать.
– Костик, что ты так нервничаешь?
«Вот дура тупая…», – мелькнула в голове мысль, - «а, хуй с ними с пуговицами» – Костя притянул Дашу к себе, стащил блузку через голову, лег на спину и потянул ее на себя.
Несколько минут он возился, стягивая трусы, и успокоился только после того, как стало тепло и влажно. Надо сказать, что поведение хуя с похмелья нихрена не лучше чем у рук – трясется, не попадает нихуя, как поссать – так пиздец – если и не кончишь, как в том боянистом анекдоте, то потом, один хуй, пол со стенами вытирать заебешься, а тут то хули, чем лучше?

Двадцать минут под Дашей стали для Сабанеева настоящим испытанием, он нихуя не кончал, а хуй начинал дико болеть. Есть мнение, что некоторым девушкам ни в коем случае нельзя отдавать инициативу, а Даша была из таких, которые если и не ломают хуи пополам, то травмируют надолго. Костя начал переворачиваться, подминая ее под себя. В какой-то момент у него открылось второе дыхание, как у ебаного, блять, кенийского стайера.
–  А… А… А чем… чем ты…
– Что? А?
– Я
– Что?
Взятый темп сбивал дыхание, никто не мог выговорить ни слова, единственное, что Константин понял – Даша хотела о чем-то спросить, однако запал был не долог, руки сами собой стали подгибаться в локтях, внутри начинал трястись всевозможный ливер от печени до желудка, а она начинала кончать: «Лишь бы не блевануть», – Он начал валиться в бок, но дивана там уже не было.

Они ебнулись одновременно – Костя на пол, Даша на Костю, чем чуть не выдавила из него все, что накопилось за четыре дня беспробудного пьянства. В полсекунды Костя перекатил ее дальше набок, ловко попал во влагалище и забил на подламывающиеся руки, поза была всем хороша, только у него после падения ныло плечо, а листья стоящей у стены манстеры щекотали Дашину жопу. Впрочем, кажется, ей это нравилось, она кричала, широко раскрыв рот, ногти впились в кожу спины, но было уже похуй, его тоже начало перекашивать в сладких судорогах.

Костя наконец-то кончил, дотянувшись до штанов с сигаретами в кармане, он закурил. Все в мире стало абсолютно до пизды, хуй устало завалился на бок, а с потом вышла дюжая доля отравы из организма.
– Мне нужно в душ, я вся липкая, – прошептала Даша, да это было реально беспонтово, «Рабинович, вы любите потных женщин? А теплую водку?», – вспомнил бородатый анекдот Костя.
– Пожалуй, мне тоже это не помешает, подожди, я найду полотенца.
Они залезли в душ вместе и в этом уже не было никакой эротики.
– Ты что-то хотела спросить, я в постели так и не понял.
– Да, почему ты не подходишь к телефону?
– Это несколько проблематично, когда он потерян, так уж получилось.
– Так и скажи, что не хочешь меня видеть, ты никогда не любил меня…
«Ну пиздец, началось в колхозе утро…»
– Что за ерунду ты несешь? То что любви между нами никогда не было  – это всегда было ясно и проблемы из этого ты не делала, но с чего бы мне вдруг начать прятаться от тебя? Не вижу я логики.
– Я просто чувствую это, ты холодный какой-то, я не доверяю тебе, мне кажется, чтоты мне изменяешь.
«Пиздец какое открытие», – подумал Костя, а вслух добавил – Да с чего ты взяла эту чушь?
Костя обтерся по быстрому и вышел из ванной. Даша шла следом:
– Да вот с этого! – она буквально взорвалась, держа в руках влажные стринги, которых сама никогда не носила. «Епт, где она их взяла?» Костя смутно припоминал, что пару дней назад его кореш Вова приводил каких-то уёбищ, и кажется они их ебли: память это пиздец какая неблагонадежная штука.
– Ты подонок! – ревела Даша, – скотина неблагодарная, мерзавец…, – Она почти никогда не материлась и все ее вопли были какими-то киношно-книжными, – Я убью тебя!
Она выхватила из горшка с манстерой стальной стержень, к которому было привязано растение, полотенце упало, она была прекрасна в своем гневе, яростное лицо, обнаженное тело и грозное оружие в руках…
Из эйфории созерцания Костю вывел удар в плечо. Ушибленное место в мгновение охватили огонь и боль.
– Да ты охренела чтоли? – вскрикнул он и перехватил второй удар, шедший в голову, – пиздец, с меня хватит! – уже орал Костя.
В пол секунды Костя сгреб в охапку всю Дашину одежду, схватил ее под руку и поволок ко входной двери.
– Костя, что ты делаешь? – на Дашиных глазах проступали слезы.
– Ебал я в рот такую любофь! – прорычал Костя, уже открывая дверной замок. Наконец он распахнул дверь, вытолкнул Дашу коленом и бросил ее вещи следом:
– Катись отсюда, дура ебаная!
Дверь закрылась. Костя чуть не побежал на кухню. Одним махом он опрокинул в себя все содержимое бутылки с портвейном и немного успокоился. Он вернулся в комнату, где еще недавно было так хорошо, на глаза попалась Дашина сумка. Вещи то он выкинул, а сумка осталась здесь. «Ебанаврот» – только и подумал Костя. Когда он открыл дверь передним оказалась Даша, она была в слезах, дрожала, одежду она прижимала к груди и, кажется, еще на что-то надеялась. Костя молча сунул ей сумочку и закрыл дверь.
«Еб твою мать, куда же я дел записную книжку?»